Стихотворения - [42]

Как Тредьяковский, пишем.

Сотрудники

Но дух отцов воскрес в сынах (и проч.).

Певец

Чья тень парит под потолком

Над нашими главами?

За ней, пред ней… о страх! — кругом

Поэты со стихами!

Се Тредьяковский в парике

Засаленном, с кудрями,

С «Телемахидою» в руке,

С Ролленем за плечами!

Почто на нас, о муж седой!

Вперил ты грозны очи?

Мы все клялись, клялись тобой

С утра до полуночи

Писать, как ты, тебе служить;

Мы все с рассудком в споре,

Для славы будем жить и пить,

Нам по колено море!

Напьемся пьяны музе в дань,

Так пили наши деды!

Рассудку — гибель, вкусу — брань,

Хвала сынам «Беседы»!

Пусть Ломоносов был умен,

И нас еще умнее;

За пьянство стал бессмертен он,

А мы его пьянее.

Сотрудники

Для славы будем жить и пить.

Врагу беда и горе!

Почто рассудок нам щадить?

Нам по колено море.

Певец

Друзья! большой бокал отцов

За лавку Глазунова!

Там царство вечное стихов

Шихматова лихова.

Родного крова милый свет,

Знакомые подвалы,

Златые игры прежних лет —

Невинны мадригалы!

Что вашу прелесть заменит?

О лавка дорогая!

Какое сердце не дрожит,

Тебя благословляя?

Сотрудники

Что вашу прелесть заменит (и проч.).

Певец

Там все знакомо для певцов,

Там наши дети милы,

Кладбище мирное стихов,

Бумажные могилы,

Там царство тленья и мышей,

Там Николев почтенный.

И древний прах календарей,

И прах газет священный.

Да здравствует «Беседы» царь!

Цвети, твоя держава!

Бумажный трон твой — наш алтарь,

Пред ним обет наш — слава!

Не изменим: мы от отцов

Прияли глупость с кровью;

Сумбур! здесь сонм твоих сынов,

К тебе горим любовью!

Наш каждый писарь — славянин,

Галиматьею дышит,

Бежит, предатель сих дружин,

И галлицизмы пишет!

Сотрудники

Наш каждый писарь — славянин (и проч.).

Певец

Тот наш, кто каждый день кадит

И нам молебны служит;

Пусть публика его бранит,

Но он о том не тужит!

За нас стоит гора горой,

В «Беседе» не зевает.

Прямой сотрудник, брат прямой

И в брани помогает!

Хвала тебе, Славенофил,

О муж неукротимый!

Ты здесь рассудок победил

Рукой неутомимой.

О, сколь с наморшенным челом

В «Беседе» он прекрасен

И сколь он хладен пред столом

И критикам ужасен!

Упрямство в нем старинных лет

Хвала седому деду!

Друзья! он, он родил на свет

Славянскую «Беседу»!

Сотрудники

Он нас, сироток, воскормил!

Потемкин

Меня читать он учит.

Жихарев

Моих он «Бардов» похвалил.

Шихматов

Меня в Пиндары крючит.

Певец

Хвала тебе, о дед седой!

Хвала и многи лета!

Ошую пусть сидит с тобой

Осьмое чудо света,

Твой сын, наперсник и клеврет

Шихматов безглагольный,

Как ты, славян краса и цвет,

Как ты, собой довольный!

Хвала тебе, о Шаховской,

Холодных шуб родитель!

Отец талантов, муж прямой,

Ежовой покровитель!

Телец, упитанный у нас,

О ты, болван болванов!

Хвала тебе, хвала сто раз,

Раздутый Карабанов!

Хвала, читателей тиран,

Хвостов неистощимый!

Стихи твои — наш барабан,

Для слуха нестерпимый;

Везде с стихами ты готов.

Везде ты волком рыщешь,

Пускаешь притчу в тыл врагов,

Стихами в уши свишешь;

Лишь за поэму — прочь идут,

За оду — засыпают,

Ты за посланье — все бегут

И уши затыкают.

Хвала, псаломщик наш, старик,

Захаров — преложитель!

Ревет он так, как волк иль бык,

Лугов пустынных житель;

Хвала тебе, протяжный Львов,

Ковач речений смелый!

И Палицын, гроза певцов,

В Поповке поседелый!

Хвала, наш пасмурный Гервей,

Обруганный Станевич,

И с польской музыкой своей

Холуй Анастасевич!

Друзья, сей полный ковш пивной

За здравье Соколова!

Он, право, чтец у нас лихой

И создан для Хвостова.

В его устах стихи ревут,

Как волны в уши плешут;

От грома их невольно тут

Все барыни трепещут;

Хвала, беседы сей дьячок,

Бездушный Политковский!

Жует, гнусит и вдруг стишок

Родит славяноросский.

· · ·

Их груди каменной хвала!

Хвала скуле железной!

Сотрудники

Их груди каменной хвала!

Хвала скуле железной!

Но месть тому, кто нас бранит

И пишет эпиграммы,

Кто пишет так, как говорит,

Кого читают дамы.

Певец

Сей кубок мщенью! Други! в строй!

И мигом — перья в длани!

Сразить иль пасть — наш роковой

Обет в чернильной брани.

Вотше свои, о Карамзин,

Ты издал сочиненья:

Я, я на Пинде властелин

И жажду лишь отмщенья!

Нет логики у нас в домах.

Грамматик не бывало;

Мы пролог в руки — гибни, враг,

С твоей дружиной вялой!

Отведай, дерзкий, что сильней —

Рассудок или мщенье;

Пришлец! мы в родине своей

За глупых — провиденье!

Друзья! прощанью сей стакан,

Уж свечи погасили,

Пробили зорю в барабан,

К заутрени звонили;

Пора домой, пора ко сну;

От хмеля я шатаюсь.

Хвостов

Дай, басню я прочту одну

И после распрощаюсь.

Все

Ах! нет, друзья, домой, домой!

Чу… петухи пропели.

Прощай, Шишков, наш дед седой,

Прощай, мы охмелели —

И ты нас в путь благослови.

А вы, друзья, — лобзанья!

В завет и новыя любви,

И нового свиданья.

Первая половина

марта 1813

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ

МЕЧТА

Первая редакция

О, сладостна мечта, дщерь ночи молчаливой,

Сойди ко мне с небес в туманных облаках

Иль в милом образе супруги боязливой,

С слезой блестящею во пламенных очах!

Ты, в душу нежную поэта

Лучом проникнув света,

Горишь, как огнь зари, и красишь песнь его,

Любимца чистых сестр, любимца твоего,

И горесть сладостна бывает:

Он в горести мечтает.

То вдруг он пренесен во Сельмские леса,

Где ветр шумит, ревет гроза,

Где тень Оскарова, одетая туманом,

По небу стелется над пенным океаном;

То с чашей радости в руках

Он с бардом песнь поет — и месяц в облаках,

И Кромлы шумный лес, безмолвствуя, внимает,