Стихотворения - [31]

Несут полки славян погибель за врагом,

Достигли Немана — и копья водрузили.

Из снега выросли бесчисленны шатры,

И на брегу зажженные костры

Все небо заревом багровым обложили.

И в стане царь младой

Сидел между вождями,

И старец-вождь пред ним, блестящий сединами

И бранной в старости красой.

<1813>

* * *

У Волги-реченьки сидел

В кручинушке, унылый,

Солдат израненный и хилый.

Вздохнул, на волны поглядел

И песенку запел:

— Там, там в далекой стороне,

Ты, родина святая!

Отец и мать моя родная,

Вас не увидеть боле мне

В родимой стороне.

О, смерть в боях не так страшна.

Как страннику в чужбине,

Там пуля смерть, а здесь в кручине

Томись без хлеба и без сна,

Пока при<дет> она.

Куда летите, паруса? —

На родину святую.

Зачем вы, пташки, в цепь густую,

Зачем взвились под небеса? —

В родимые леса.

Все в родину летит свою,

А я бреду насилу,

Сквозь слезы песенку унылу

Путем-дорогою пою

Про родину мою.

Несу котомку на плечах,

На саблю подпираюсь,

Как сиро<тино>чка скитаюсь

В лесах дремучих и песках,

На волжских берегах.

Жена останется вдовой,

А дети сиротами,

Вам сердце молвит: за горами,

В стране далекой и чужой,

Знать, умер наш родной.

Зачем, зачем ре(ка) Дунай

Меня не поглотила!

Зачем ты, пуля, изменила

 · · ·

1816 или 1817 (?)

* * *

Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы

При появлении Аврориных лучей,

Но не отдаст тебе багряная денница

Сияния протекших дней,

Не возвратит убежищей прохлады,

Где нежились рои красот,

И никогда твои порфирны колоннады

Со дна не встанут синих вод.

Май или июнь 1819

* * *

Есть наслаждение и в дикости лесов,

Есть радость на приморском бреге,

И есть гармония в сем говоре валов.

Дробящихся в пустынном беге.

Я ближнего люблю, но ты, природа-мать.

Для сердца ты всего дороже!

С тобой, владычица, привык я забывать

И то, чем был, как был моложе,

И то, чем ныне стал под холодом годов.

Тобою в чувствах оживаю:

Их выразить душа не знает стройных слов

И как молчать об них — не знаю.

Июль или август 1819

НАДПИСЬ ДЛЯ ГРОБНИЦЫ

ДОЧЕРИ МАЛЫШЕВОЙ

О! милый гость из отческой земли!

Молю тебя: заметь сей памятник безвестный:

Здесь матерь и отец надежду погребли;

Здесь я покоюся, младенец их прелестный.

Им молви от меня: «Не сетуйте, друзья!

Моя завидна скоротечность;

Не знала жизни я,

И знаю вечность».

Январь 1820

ПОДРАЖАНИЕ АРИОСТУ

La verginella e simile alla rosa[11]

Девица юная подобна розе нежной,

Взлелеянной весной под сению надежной:

Ни стадо алчное, ни взоры пастухов

Не знают тайного сокровища лугов,

Но ветер сладостный, но рощи благовонны,

Земля и небеса прекрасной благосклонны.

<1821>

* * *

Ты знаешь, что изрек,

Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?

Рабом родится человек,

Рабом в могилу ляжет,

И смерть ему едва ли скажет,

Зачем он шел долиной чудной слез,

Страдал, рыдал, терпел, исчез.

<1824>?

ПОСЛАНИЯ

ПОСЛАНИЕ К Н. И. ГНЕДИЧУ

Что делаешь, мой друг, в полтавских ты степях?

И что в стихах

Украдкой от друзей на лире воспеваешь?

С Фингаловым певцом мечтаешь

Иль резвою рукой

Венок красавице сплетаешь?

Поешь мечты, любовь, покой,

Улыбку томныя Корины

Иль страстный поцелуй шалуньи Зефирины?

Все, словом, прелести Питерских уз —

Они так дороги воспитаннику Муз —

Поешь теперь, а твой на Севере приятель,

Веселий и любви своей летописатель,

Беспечность полюбя, забыл и Геликон.

Терпенье и труды ведь любит Аполлон —

А друг твой славой не прельщался,

За бабочкой, смеясь, гонялся,

Красавицам стихи любовные шептал

И, глядя на людей — на пестрых кукл — мечтал:

«Без скуки, без забот не лучше ль жить с друзьями,

Смеяться с ними и шутить,

Чем исполинскими шагами

За славой побежать и в яму поскользить?»

Охоты, право, не имею

Чрез то я сделаться смешным,

И умным, и глупцом, и злым,

Иль, громку лиру взяв, пойти вослед Алкею,

Надувшись пузырем, родить один лишь дым.

Как Рифмин, закричать: «Ликуй, земля, со мною!

Воспряньте, камни, лес! Зрю Муз перед собою!

Восторг! Лечу на Пинд!.. Простите, что упал:

Ведь я Пиндару подражал!»

Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами,

В покойном уголке тихонько притаясь,

Но с светом вовсе не простясь:

Играя мыслями, я властвую духами.

Мы, право, не живем

На месте всё одном,

Но мыслями летаем;

То в Африку плывем,

То на развалинах Пальмиры побываем,

То трубку выкурим с султаном иль пашой,

Или, пленяся вдруг султановой женой,

Фатимой томной, молодой,

Тотчас дарим его рогами;

Смеемся муфтию, деремся с визирями,

И после, убежав (кто в мыслях не колдун?),

Увидим стройных Нимф, услышим звуки струн,

И где ж очутимся? На бале и в Париже!

И так мечтанием бываем к счастью ближе,

А счастие лишь там живет,

Где нас, безумных, нет.

Мы сказки любим все, мы — дети, но большие.

Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,

Мечта все в мире золотит,

И от печали злыя

Мечта нам щит.

Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,

Поэтов променя на скучных мудрецов!

Поэты не дают с фантазией расстаться,

Мы с ними посреди Армидиных садов,

В прохладе рощ тенистых,

Внимаем пению Орфеев голосистых.

При шуме ветерков на розах нежных спим

И возле Нимф вздыхаем,

С богами даже говорим,

А с мудрецами лишь болтаем,

Браним несчастный мир, да, рассердясь… зеваем.

· · ·

Так, сердце может лишь мечтою услаждаться!

Оно все хочет оживить:

В лесу на утлом пне друидов находить,

Укрывшихся под ель, рукой времян согбенну;