Стихотворения (1927) - [30]

Понимает

                ведущий класс

и искусство

                   не хуже вас.

Культуру

               высокую

                             в массы двигай!

Такую,

           как и прочим.

Нужна

          и понятна

                          хорошая книга —

и вам,

          и мне,

                    и крестьянам,

                                          и рабочим.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О МОЛЧАНОВЕ ИВАНЕ И О ПОЭЗИИ

Я взял газету

и лег на диван.

Читаю:

           «Скучает

Молчанов Иван».

Не скрою, Ванечка:

скушно и нам.

И ваши стишонки —

скуки вина.

Десятый Октябрь

у всех на носу,

а вы

       ухватились

за чью-то косу.

Люби́те

             и Машу

и косы ейные.

Это

      ваше

дело семейное.

Но что нам за толк

от вашей

               от бабы?!

Получше

               стишки

писали хотя бы.

Но плох ваш роман.

И стих неказист.

Вот так

            любил бы

любой гимназист.

Вы нам обещаете,

скушный Ваня,

на случай нужды

пойти, барабаня.

Де, будет

                туман.

И отверзнете рот

на весь

            на туман

заорете:

             — Вперед! —

Де,

     — выше взвивайте

красное знамя!

Вперед, переплетчики,

а я —

         за вами.—

Орать

          «Караул!»,

попавши в туман?

На это

           не надо

большого ума.

Сегодняшний

                      день

возвеличить вам ли,

в хвосте

              у событий

о девушках мямля?!

Поэт

        настоящий

вздувает

              заранее

из искры

              неясной —

ясное знание.

ПОНЕДЕЛЬНИК — СУББОТНИК

Выходи,

             разголося́

песни,

          смех

                  и галдеж,

партийный

                  и беспартийный —

                                                вся

рабочая молодежь!

Дойди,

            комсомольской колонны вершина,

до места —

                   самого сорного.

Что б не было

                       ни одной

                                     беспризорной машины,

ни одного

               мальчугана беспризорного!

С этого

            понедельника

ни одного бездельника,

и воскресение

                       и суббота

понедельничная работа.

Чините

            пути

                    на субботнике!

Грузите

             вагоны порожненькие!

Сегодня —

                  все плотники,

все

      железнодорожники.

Бодрей

            в ряды,

                        молодежь

комсомола,

                  киркой орудующего.

Сегодня

             новый

                       кладешь

камень

           в здание будущего.

АВТОБУСОМ ПО МОСКВЕ

Десять прошло.

                         Понимаете?

                                             Десять!

Как же ж

              поэтам не стараться?

Как

      на театре

                     актерам не чудесить?

Как

      не литься

                      лавой демонстраций?

Десять лет —

                      сразу не минуют.

Десять лет —

                      ужасно много!

А мы

        вспоминаем

                            любую из минут.

С каждой

               минутой

                             шагали в ногу.

Кто не помнит только

переулок

              Орликов?!

В семнадцатом

                         из Орликова

выпускали голенькова.

А теперь

              задираю голову мою

на Запад

              и на Восток,

на Север

               и на Юг.

Солнцами

                окон

                       сияет Госторг,

Ваня

        и Вася —

иди,

       одевайся!

Полдома

              на Тверской

(Газетного угол).

Всю ночь

               и день-деньской —

сквозь окошки

                      вьюга.

Этот дом

               пустой

орал

        на всех:

— Гражданин,

                      стой!

Руки вверх! —

Не послушал окрика,—

от тебя —

                мокренько.

Дом —

            теперь:

                        огня игра.

Подходи хоть ночью ты!

Тут

      тебе

              телеграф —

сбоку почты.

Влю-

        блен

                весь-

                         ма —

вмес-

         то

             пись-

                      ма

к милке

            прямо

шли телеграммы.

На Кузнецком

                      на мосту,

где дома

              сейчас

                         растут,—

помню,

           было:

пала

        кобыла,

а толпа

            над дохлой

голодная

               охала.

А теперь

              магазин

горит

         для разинь.

Ваня

        наряден.

Идет,

         и губа его

вся

      в шоколаде

с фабрики Бабаева.

Вечером

              и поутру,

с трубами

                 и без труб —

подымал

              невозможный труд

улиц

        разрушенных

                             труп.

Под скромностью

                            ложной

                                        радость не тая,

ору

      с победителями

                                голода и тьмы:

— Это —

               я!

Это —

          мы!

БЫЛО — ЕСТЬ

Все хочу обнять,

                           да не хватит пыла,—

куда

       ни вздумаешь

                              глазом повесть,

везде вспоминаешь

                                то, что было,

и то,

        что есть.

От издевки

                  от царёвой

глаз

       России

                   был зарёван.

Мы

      прогнали государя,

по шеям

              слегка

                         ударя.

И идет по свету,

                          и гудит по свету,

что есть

             страна,

                        а начальствов нету.

Что народ

                трудовой

                               на земле