Стихотворения, 1838 г. - [5]

Горячий источник

Струёю жгучей выбегает

Из подземелей водный ключ.

Не внешний жар его питает,

Не жаром солнца он кипуч; —

О нет, сокрытое горнило

Живую влагу вскипятило;

Ядра земного глубинам

Огонь завещан самобытной:

Оттуда гость горячий к нам

Из двери вырвался гранитной.

Так в мрачных сердца глубинах

Порою песнь любви родится

И, хлынув, в пламенных волнах

Пред миром блещет и клубится;

Но не прелестной девы взор

Её согрел, её лелеет;

Нет, часто этот метеор

Сверкает ярко, но не греет!

Жар сердца сам собой могуч; —

Оттуда, пролитый в напевы,

И под холодным взором девы

Бежит любви горячий ключ.

Услышанная молитва

Под мглою тяжких облаков,

В час грозной бури завыванья,

С любимой девой сочетанья,

Топясь, просил я у богов.

Вдруг – лёгким светом даль блеснула,

Мрак реже, реже стал, – и вот

Сквозь тучи ярко проглянула

Эмаль божественных высот;

И вот – открылся свод эфирной

Туч нет: торжественно и мирно

Прошли вестительницы бурь,

И полная дневного пыла

Весь лик природы осенила

Одна чистейшая лазурь.

Мой друг! Услышаны моленья;

Вот он – предел соединенья;

Один над мною и тобой

Навес раскинут голубой!

Взгляни, прекрасная, над нами,

Как опрокинутый фиал,

Он, в землю упершись краями,

Нам общий храм образовал.

Он прочен, радостен и мирен…

Но жаль, мой друг, моя краса,

Что общий храм наш так обширен,

Что так огромны небеса!

Быть может, здесь, под этим сводом,

Стеснён докучливым народом,

Я не найду к тебе следа, —

И в грустной жизненной тревоге

В одном лазуревом чертоге

Мы не сойдёмся никогда!

Жизнь и смерть

Через все пути земные

С незапамятной поры

В мире ходят две родные,

Но несходные сестры.

Вся одна из них цветами,

Как невеста, убрана,

И опасными сетями

Смертных путает она;

На устах любви приманка,

Огонь в очах, а в сердце лёд

И, как бурная вакханка,

Дева пляшет и поёт.

Не блестит сестра другая;

Черен весь её покров;

Взор – недвижимо – суров;

Перси – глыба ледяная,

Но в груди у ней – любовь!

Всем как будто незнакома,

Но лишь стукнет у дверей, —

И богач затворный – дома

Должен сказываться ей;

И чредой она приходит

К сыну горя и труда,

И бессонницу отводит

От страдальца навсегда.

Та – страстей могучем хмелем

Шаткий ум обворожит

И, сманив к неверным целям,

С злобным смехом убежит.

Эта в грозный час недуга

Нас, как верная подруга,

Посетит, навеет сон,

Сникнет к ложу с страданьем

И замкнёт своим лобзаньем

Тяжкий мученика стон.

Та – напевами соблазна

Обольщает сжатый дух

И для чувственности праздной

Стелят неги жаркий пух.

Эта – тушит пыл телесный,

Прах с души, как, цепи рвёт

И из мрака в свет небесный

Вдохновенную влечёт.

Рухнет грустная темница:

Прах во прах! Душа – орлица

Снова родину узрит

И без шума, без усилья,

Вскинув девственные крылья,

В мир эфирный воспарит!

Возвращение незабвенной

Ты опять передо мною,

Провозвестница всех благ!

Вновь под кровлею родною

Здесь, на невских берегах,

Здесь, на тающих снегах,

На нетающих гранитах, —

И тебя объемлет круг

То друзей полузабытых,

То затерянных подруг;

И, как перл неоценимой,

Гостью кровную любя

Сердце матери родимой

Отдохнуло близь тебя.

И певец, во дни былые

Певший голосом любви

Очи, тайной повитые,

Очи томные твои,

Пившей чашею безбрежной

Горе страсти безнадежной,

Безраздельных сердца грез, —

Видя снова образ милой,

Снова с песнию унылой

В дар слезу тебе принес…

Друг мой! прежде то ли было?

Реки песен, море слез!

О, когда бы все мученья,

Все минувшие волненья

Мог отдать мне твой возврат, —

Я бы все мои стремленья,

Как с утеса водоскат,

В чашу прошлого низринул,

Я б, не дрогнув, за нее

Разом в вечность опрокинул

Все грядущее море!

Ты все та ж, как в прежни годы,

В дни недавней старины,

В дни младенческой свободы

Золотой твоей весны;

Вижу с радостию прежней

Тот же образ пред собой:

Те ж уста с улыбкой нежной,

Очи с влагой голубой…

Но рука – с кольцом обета, —

И мечты мои во прах!

Пыл сердечного привета

Замирает на устах…

. .

. .

Пусть блестит кольцо обета,

Как судьбы твоей печать!

И супругу – стих поэта

Властен девой величать.

Облекись же сам названьем!

Что шум света? Что молва?

Твой певец купил страданьем

Миру чуждые права.

Он страданьем торжествует,

Он воспитан для него;

Он лелеет, он целует

Язвы сердца своего,

и чуждается, не просит

Воздаянья на земле;

Он в груди все бури носит

И покорность на челе.

Так; – покорный воле рока,

Я смиренно признаю,

Чту я свято и высоко

Участь брачную твою;

И когда перед тобою

Появлюсь на краткий миг,

Я глубоко чувство скрою,

Буду холоден и дик; —

Света грустное условье

Выполняя как закон,

Принесу, полусмущен,

Лишь вопрос мой о здоровье

Да почтительный поклон.

Но в часы уединенья,

Но в полуночной тиши —

Невозбранного томленья

Буря встанет из души. —

И мечтая, торжествуя,

Полным вздохом разрешу я

В сердце стиснутый огонь;

Вольно голову, как ношу,

Сердцу тягостную, брошу

Я на жаркую ладонь,

И, как волны, звуки прянут,

Звуки – жемчуг, серебро,

Закипят они и канут

Со слезами под перо,

И в живой реке напева

Молвит звонкая струя:

Ты моя, мой ангел – дева,

Незабвенная моя!

К ней же

Прекрасная! ты покидаешь нас,

Вновь улететь ты в край готова дальний,

И близок он – неотразимый час,

Когда приму я твой завет прощальный,

Когда еще в немой груди моей

Уснувшее мученье встрепенется

И у давно исплаканных очей

Еще слеза кипучая найдется!

Скажи: зачем от родины святой