Стихотворения, 1836 г. - [6]

Вот дико очами блуждает она…

Узрела – и двинулась с воплем испуга:

Малютка родимый – души ее часть —

Стоит на балконе, готовом упасть;

Стоит, и на бурные волны людей,

На лаву и пламя с улыбкой взирает

И к жалам неистовых огненных змей

Призывно ручонки свои простирает,

Как счастлив прекрасным неведеньем он!

Как счастлив! – Мгновенье – и рухнет балкон.

Нет, он не погибнет: жива его мать.

Напрасно супруг всею силой объятий

Стремится порыв его сердца унять!

Бесплодно усилье мольбы и заклятий!

Смотрите – толпа, как стрелой, пронзена:

Тут матерней грудью рванулась жена!

Она уж на лестнице – дымная мгла

Ее окружает; вдруг сыплется камень…

Уж вот на балконе… вот сына взяла —

Ее пощадили дождь камней и пламень!

Спасение близко… Но падает дом —

И дым заклубился могильным столбом.

Праздник на биваке (7 июня 1831)

Пируя на полях чужбины,

Вы были веселы, друзья, —

И я бивачного житья

Увидел светлые картины.

Хоть шаткий пиршества шалаш

Столичной залы был теснее,

Зато в нем ход отрадных чаш

Был громозвучней и вольнее;

В нем меры не было речам,

Ни сжатых уст, ни хитрых взглядов,

Что некогда бывало там —

В стране нескучливых обрядов.

Ура гремело. Каждый гость

Здесь был участником веселья,

И добротой блестела злость,

Укрыв свой яд, хоть до похмелья.

Кипуч был праздник средь полей;

Но, признаюсь, печален сердцем,

На пир ликующих друзей

Смотрел я хладным иноверцем —

И, чужд их кликов и речей,

Ждал втайне праздника мечей.

Ночь близ м. Якац (5 мая 1831)

Как сон невинности, как ангелов молитва,

Спокойна ночи тень;

А завтра – грозная воспламенится битва,

Настанет бурный день.

Роскошно озарен бивачными огнями,

Здесь ружей целый лес

Торжественно глядит трехгранными штыками

На звездный свод небес —

И воина очам ко звездам беспредельный

Указывает путь:

Нам нужен только миг – один удар смертельный,

Чтоб чрез него шагнуть.

Усталых ратников рассеянные тучи

На краткий сон легли,

Не ведая, кого с зарей свинец летучий

Сорвет с лица земли.

При мысли о конце душа моя не стонет,

Но рвусь от думы злой,

Что в сумрачных волнах забвения потонет

Туманный жребий мой;

Кипящая душа в немую вечность ляжет

Без отблеска небес;

Лишь дева милая подруге томно скажет:

«Он был, любил, исчез!»

Ореланна

Взгляните, как льется, как вьется она —

Красивая, злая, крутая волна!

Это мчится Ореланна,

Величава, глубока,

Шибче, шибче – и близка

К черной бездне Океана.

Бурлит и ревет Океан – великан, —

Гроза на хребте, на плечах ураган;

Вздулся – высится приливом,

Горы волн шумя крутит —

Будет схватка: он сердит,

И река полна порывом.

Летит в Океан Ореланна стрелой —

И вот налетела, рвет волны волной,

Где ж победа? где уклонка?

Ты нейдешь назад, река,

Ты упряма и дика!

Бейся, бейся, амазонка!

Свое взяла сила: река не сдалась

И в грудь Океану, как жалко, впилась.

Уязвлен боец огромной

Захрипел и застонал;

Тише, тише – и помчал

Волны с жалобою томной.

Сослуживцу

Стихнул грозный вихор брани;

Опустился меч в ножны;

Смыта кровь с геройской длани

Влагой неманской волны.

Слава храбрым! падшим тризна!

Воин, шлем с чела сорви!

Посмотри – тебе отчизна

Заплела венок любви!

Девы с ясными очами

Ждут героя: приходи!

Изукрасится цветами

Царский орден на груди;

К сердцу радость вновь прильется

У родимых невских струй,

И вся жизнь твоя сольется

В бесконечный поцелуй.

Нет числа красам вселенной,

Сердцу милая – одна!

У тебя в стране бесценной

Есть заветная – она —

Легче вольного напева,

Ясный ангел, радость – дева

Ненаглядный свет очей.

Воин, помнишь ли, бывало,

В шуме игор и затей

Дева резвая играла

Саблей дарственной твоей;

А теперь – у этой грани,

Где рука ее вилась,

Блещут крест и надпись брани —

Сабля славы напилась!

О, как сладко к ножке милой

Положить знакомый меч

И штурмующею силой

Все преграды пересечь!

Не отымут злые люди,

Что нам свыше суждено!

Не напрасно в наши груди

Неба падает зерно!

Уж близка страна родная,

Сослуживец добрый мой;

Там, гирляндами блистая,

Закипит твой пир златой.

Стукнут чаши, брызнет пена,

И потонет в неге грудь,

И на жаркий пух Гимена

Воин ляжет отдохнуть!

Предчувствие

Окончен пир войны. к красавице своей,

Любви к неистощимым благам

Стремится воин твердым шагом

С кровавых марсовых полей.

На родину иду; иду я к деве милой!

На родине опять узрю светило дня,

А ты, души моей светило,

Быть может закатилось для меня!

Предчувствие мои туманит взоры;

Пусть сбудется оно! К утратам я привык;

На громозвучные укоры

Мой не подвигнется язык.

Быть может вздох один из груди очерствелой,

Как ветерок, мгновенно проскользнет,

Но буря страсти не взорвет

Моей души, в боях перегорелой.

Я выдержу напор грозы,

Я отступлю от храма наслаждений

И не унижусь до молений,

Не выжму из очей слезы!

Мечта цвела, мечта увянет,

Замрет кипение в крови,

И грудь свинцовым гробом станет,

Где ляжет прах моей любви.

А ежели порой рассудку в ясны очи

Начнет фантазия вдувать свой сладкий дым

И крылья темные, – как ткань волшебной ночи,

Расширит обаятельно над ним,

Я брошусь на коня, и сын донского брега

Мой буйный умысел поймет,

И вдаль, и в дичь, и в глушь меня он понесет

На молниях отчаянного бега;

Или сзову друзей, и вспыхнет шумный пир,

И нектар пенистый в фиалах заструится,

И песни загремят, и усыпленный мир

Моим неистовым весельем огласится;

И будет сердца храм открыт

Безумным, бешеным утехам,