Стихотворения, 1836 г. - [3]

И пламенеющая грудь

В каком – то трепете замлела.

И вот – лазурная эмаль

Очей прелестных развернулась…

Она и рада, что проснулась,

И сна лукавого ей жаль.

Чудный конь

Конь мой, конь мой, – удивленье!

Как красив волшебный бег!

Как он в бешенном стремленьи

Мчит поэта – сына нег!

Нет путям его препоны;

Ни железа в пенном рте;

Ни хранительной препоны

На изнеженном хребте.

Мать – природа гладит, холит

Друга, полного огня,

И, беспечен, не неволит

Всадник чудного коня;

И не чуя острой шпоры,

Конь летает через горы,

Мчится вихрем по степям,

Мчится бурей по морям.

Он свободно, без усилья,

Скачет выше облаков,

Где пернатый сын громов

Утомляет мощны крылья.

Он могучею стрелой

По следам планет летает, —

Там из звезд венец златой

Гордый всадник похищает

С ткани неба голубой.

Конь земной травы не щиплет

И не спит в земной пыли:

Он все в высь – и искры сыплет

На холодных чад земли.

Так в туманный час вечерний

Над челом полночных гор,

Радость мудрых, диво черни, —

Мчится яркий метеор.

Мой выбор

Я – гордый враг блистательной заразы

Тщеславия, которым полон мир, —

Люблю не вас, огнистые алмазы,

Люблю тебя, голубенький сапфир!

Не розою, не лилиею томной

Любуюсь я в быту своем простом:

Мой ландыш мне и беленький и скромный

В уюте под ракитовым кустом.

Прелестницы и жрицы буйной моды!

Вы, легкие, – неси вас прочь зефир!

Люблю тебя, дочь кроткая природы,

Тебя, мой друг, мой ландыш, мой сапфир!

Озеро

Я помню приволье широких дубрав;

Я помню край дики. Там в годы забав,

Невинной беспечности полный,

Я видел – синелась, шумела вода, —

Далеко, далеко, не знаю куда,

Катились все волны да волны.

Я отроком часто на бреге стоял,

Без мысли, но с чувством на влагу взирал,

И всплески мне ноги лобзали.

В дали бесконечной виднелись леса

Туда не хотелось: у них небеса

На самых вершинах лежали.

С детских лет я полюбил

Пенистую влагу,

Я, играя в ней, растил

Волю и отвагу.

В полдень, с брега ниспустясь,

В резвости свободной

Обнимался я не раз

С нимфою подводной;

Сладко было с ней играть,

И с волною чистой

Встретясь, грудью расшибать

Гребень серебристой.

Было весело потом

Мчатся под водою,

Гордо действуя веслом

Детскою рукою,

И закинув с челнока

Уду роковую,

Приманить на червяка

Рыбку молодую.

Как я боялся и вместе любил,

когда вдруг налеты неведомых сил

Могучую влагу сердили,

И вздутые в бешенстве яром валы

Ровесницы мира – кудрявой скалы

Чело недоступное мыли!

Пловец ослабелый рулем не водил —

Пред ним разверзался ряд зыбких могил —

Волна погребальная выла…

При проблесках молний, под гулом громов

Свершалася свадьба озерных духов:

Так темная чернь говорила.

Помню – под роскошной мглой

Все покой вкушало;

Сладкой свежестью ночной

Озеро дышало.

Стройно двигалась ладья;

Средь родного круга

В нем сидела близ меня

Шалостей подруга —

Милый ангел детских лет;

Я смотрел ей в очи;

С весел брызгал чудный свет

Через дымку ночи;

В ясных, зеркальных зыбях

Небо отражалось;

На разнеженных водах

Звездочка качалась;

И к Адели на плечо

Жадно вдруг припал я.

Сердцу стало горячо,

От чего – не знал я.

Жар лицо мое зажег

И – не смейтесь, люди! —

У ребенка чудный вздох

Вырвался из груди.

Забуду ль ваш вольный, стремительный бег,

Вы, полные силы и полные нег,

Разгульные шумные воды?

Забуду ль тот берег, где, дик и суров,

Певал заунывно певец – рыболов

На лоне безлюдной природы?

Нет, врезалось, озеро, в память ты мне!

В твоей благодатной, святой тишине,

В твоем бушеваньи угрюмом —

Душа научилась кипеть и любить,

И ныне летела бы ропот свой слить

С твоим упоительным шумом!

Моей звездочке

Путеводною звездою

Над пучиной бытия

И ты сияешь предо мною,

Дева светлая моя.

О, святи мне, друг небесный!

Сердца звездочка, блести!

И ко мне, в мой мир безвестный,

Тихим ангелом слети!

Перед чернию земною

Для чего твой блеск открыт?

Я поставлю пред тобою

Вдохновенья твердый щит,

Да язвительные люди

Не дохнут чумой страстей

на кристалл прозрачной груди,

На эмаль твоих очей.

Нет, все блещешь ты беспечно;

Ты не клонишься ко мне.

О, сияй, сияй же вечно

В недоступной вышине!

Будь небесною звездою,

Непорочностью сребрись,

И катяся предо мною,

В чуждый мир не закатись!

Нет! звезда, в морозе света

Ярким пламенем мечты

Бранная красавица

Она чиста, она светла

И убрана серебром и златом:

Она душе моей мила,

Она дружна со мной, как с братом

Она стыдится наготы,

Пока всё дремлет в сладком мире; —

Тогда царица красоты

В своей скрывается порфире,

Свой острый взор, блестящий вид

И стан свой выгнутый таит.

Но лишь промчится вихорь брани,

Она является нагой,

Объята воина рукой,

И блещет, будто роковой

Огонь в юпитеровой длани.

Она к сердцам находит путь

И, хоть лобзает без желанья,

Но с болью проникают в грудь

Её жестокие лобзанья.

Когда нага – она грозит,

Она блестит, она разит;

Но гром военный утихает —

И утомлённая рука

Её покровом облекает,

И вот она – тиха, кротка,

И сбоку друга отдыхает.

Облака

Ветра прихотям послушной,

Разряженный, как на пир,

Как пригож в стране воздушной

Облаков летучий мир!

Клубятся дымчатые груды,

Восходят, стелются, растут,

И, женской полные причуды,

Роскошно тёмны кудри вьют.

Привольно в очерках их странных

Играть мечтами. Там взор найдёт

Эфирной армии полёт

На грозный бой в нарядах бранных,

Или, в венках, красот туманных

Неуловимый хоровод.

Вот, облаков покинув круг волнистой,