Стихи. Мелодии. Поэмы - [9]

Только с виду чиновник,

А в душе я совсем не такой!

Рыбки

В бассейне

Рыбки красные резвятся,

Они людей

С рожденья не боятся.

И кто тут виноват,

Как не крючок,

Что нам они

Не стали доверяться!

За городом проводил гостя и неторопливо прогуливаюсь у реки

Расстался с гостем —

Он уже в пути.

Искал цветы —

Расцветших не нашел.

Но в город

Мне не хочется идти,

На берегу реки

Так хорошо!

Ко мне подходит

Старый человек:

«Что, господин,

Пророчит нам весна?»

Ответствую:

«Был добрым дождь и снег —

Горою будет

Урожай зерна!»

Ночная дума

Ветер что-то шепчет в тростнике,

Этот шепот — та же тишина.

Дверь открыл и вижу: под дождем

В озере купается луна.

Спит рыбак, и чайка тоже спит,

Может быть, у них похожи сны?

Вынырнула рыба из воды —

Словно демон в проблеске луны.

Ночь все глубже, у людей сейчас

Не пересекаются пути,

Только тень, когда иду один,

Может, веселясь, со мной идти…

То нахлынет на песок волна,

То, следы оставив, отойдет,

В ивняке луна, собрав лучи,

Паутину, как паук, плетет…

Наша жизнь стремительна, быстра,

Соткана из грусти и забот,

А отдохновенье — быстрый миг:

Промелькнет внезапно — и уйдет.

Вот пропел петух, а вслед за ним —

Колокольный звон и птичий гам,

Барабан вещает, что пора

Паруса расправить рыбакам!

Поднимаюсь на Гору заоблачного дракона

Пьяный, лезу по склону,

В желтых травах плетусь еле-еле.

Принял груду камней

За баранов, бегущих гурьбой.

На вершине упал,

Полагая, что я на постели,

А вверху — облака

И бескрайний простор голубой.

Песне дальней долины

В горах отзывается эхо,

Тут на юго-восток

Оглянулся прохожий один

И руками взмахнул,

А потом захлебнулся от смеха

И, смеясь, говорит:

— Загулял, загулял господин.

Восхищаюсь исполненным кистью Юй-кэ бамбуком из коллекции Чжао Фу-чжи

I

Бамбук рисуя,

Этот чародей

Людей не видит —

Шелк лишь видит свой;

Он видит шелк,

И позабыл людей,

И словно распрощался

Сам с собой.

Уйдя в бамбук

Всем телом и душой,

Он открывает

Новь и чистоту.

Где живописец

Жил еще такой?

Он — божество,

Его люблю и чту!

II

Жил Чжао-муж

Не для желудка, право!

В семье, я слышал,

Не хватало каши.

Но прах его

Да погребут со славой,

Да будет он

Бамбуками украшен!

Не думаю,

Чтоб это было вкусно:

Вчера коренья

И сегодня — снова,

Но я писал же,

Что прожить искусно

Вполне возможно

Даже без мясного!

Вздыхаю, думая о плодах личжи

Десять ли прошли, но нет харчевни,

Лишь зола да ветер неспокойный.

Шли еще пять ли — и снова пепел

Там, где прежде был приют убогий.

Доставляли с юга фрукты личжи,

Для двора везли и «глаз драконий»,

Кто расскажет, сколько тел недвижных

Коченеет в ямах у дороги!

Но как ветер — над горами мчались,

Над водой — летели, словно птицы,

Потому и стебли и листочки

Привезли в Лоян с живой росою,

И, довольна, во дворце красотка

На себя глядит — не наглядится, —

Что ей до того, что соки фруктов

С кровью перемешаны людскою?

В годы Юн-юань правленья Ханей

Личжи с юга Цзяо привозили,

В годы Сюань-цзуна дома Танов

Через Фу в Лоян их доставляли.

И поныне злобу и жестокость

Танского Линь-фу мы не забыли,

Но Бо-ю почтенного советы

Разве помнит кто-нибудь? Едва ли!

О, услышь, Небесный Повелитель,

Как живется тягостно крестьянам!

Разве прихоть Ян Гуй-фэй важнее

Мук народа, всех его страданий?

Пусть хлеба взойдут при теплом ветре,

Дождь пройдет не поздно и не рано,

Пусть не мерзнут и не чахнут люди —

Нет щедрей таких благодеяний!

______________________________

…А знаете ли вы, что в Уишане

Открыли чай — «Дракон большой

                              и малый»?

И вновь обозы на дорогах южных,

Как будто прежних бедствий не бывало!

От перевозок наживаться могут

Лишь те, кто родовиты и богаты,

Кто о своем печется рте и теле,

А не они ль потворники разврата?

Но у меня или у вас, скажите,

Есть недостаток в этом ли товаре?

Конечно, были честные в Лояне

И преданные слуги государя,

Но я скорблю:

Цветы таохуана

Везут в столицу,

Как везли при Танах!

Храм желтого вола

Среди реки — высокая скала,

Еще не найден на вершину путь.

А на скале стоит священный вол,

Не знающий, что значит плуг тянуть.

Паломники у храма собрались,

Упали ниц с надеждой и мольбой,

Приносят в жертву белую овцу

Под звуки флейт и барабанный бой.

А в отдаленье, в поле, вол живой,

О камни спотыкаясь, тянет плуг…

Обветрены, обточены рога,

Оттоптаны копыта — сколько мук!

А ведь ему лишь полпучка травы

Дают, чтоб голод вечный утолить.

Поистине: чем быть волом живым —

Куда бы лучше изваяньем быть!

О сыновьях

Всяк хочет умных вырастить детей —

Иначе мы и не были б отцами.

Но я лишь оттого, что был умен,

Увы, свершал ошибки что ни год.

Вот почему хочу я милых чад

Воспитывать тупицами, глупцами, —

Тогда они без горя, без труда

Достигнут сана Праведных Господ!

Тени

Ползут, поднимаясь на Яшмовый храм

Слоями: на слой надвигается слой.

Не раз уж говорено было слуге

Сметать их, как явится, тут же метлой!

Вот солнце, поднявшись и мир осветив,

Сгребло их в охапку и бросило вон.

Но кончился день, а с луною опять

Они возвращаются с разных сторон…

В дождь навещаю храм всемилостивейшей Гуань Инь на горе Тяньчжу

Стареет кокон, и хлеба

Желты уже наполовину,

А за горой и под горой

Упрямый дождь все льет и льет.

Крестьянин руки опустил,

Крестьянка бросила корзину,

В высоком храме Белый Бог

Один не ведает забот!

Прощаюсь с Чэнь Чжу

С невозмутимым мудрецом

Лентяй порой имеет сходство,