Стихи. Мелодии. Поэмы - [19]

Десяток, прибавьте еще девять лет, — я, как прежде, чиновник, семья все беднее и ниже доход, денег нет на одежду и пищу, а когда-то хватало! Потом довелось в Цзяоси получить мне правителя должность. Ну, думаю, будет теперь чем насытить желудок! Увы, все, что ел, было пресным, невкусным и лишь вызывало досаду. И вот каждый день мы с тунпанем — ученым судьей Лю Тин-ши гуляли в забытых садах, что находятся в древних, заброшенных ныне кварталах. Гуляли и тоже искали траву — дерезу и цветы — хризантему. Попробовал я, пожевал и, погладив живот, улыбнулся…

С тех пор убежден, что слова Тянь Суй-шэна правдивы и выдумки нет в них досужей. И я сочинил это фу «Дереза с хризантемой» с единственной целью: слегка над собою самим посмеяться… Сие поясняю:

О, увы и увы, господин!

Ну кто заставлял вас в присутствии

                            важном сидеть

И правителем округа слыть?

Пред вами — просители жаждут

                            совета-решенья,

За вами — чиновники мечутся

                            и суетятся…

С утра до полудня в присутствии вы

И вечером здесь допоздна.

И вам никогда и никто не поднес даже

                                    чарки вина!

Хватали траву и травой, господин,

                                    вы свой рот набивали.

Когда же до трапезы дело доходит,

Брови хмурите вы за столом,

Взметнув свои палочки, рот наполняете

                                     так,

Что задыхаетесь, давитесь,

Даже тошнит вас…

А помните, в прошлом был Инь-генерал:

Это он угощал луком с прелой пшеницей.

Цзинь Дан, не понюхав, такую еду

                                   отстранил.

Дивлюсь: почему вас прельщают какие-то

                                    листья растений?

Ужель благородные злаки отсутствуют

                                    в этих горах?

Внимательно выслушав, он, улыбнувшись,

                                    сказал:

«Вся жизнь человека подобна разгибу

                                    и сгибу руки.

Что бедностью можно назвать?

Как судить о богатстве?

Что есть красота?

Что такое уродство?

Пшеницей питаясь, разбухнешь, пожалуй,

                                     как тыква.

А мясо ведет к отощанью, и даже темнеет

                                     лицо.

Хэ — важный вельможа — все тратил,

                                     чтоб вволю поесть,

Юй Лан был бедняк, но в обед на столе

                                     у него

Всегда овощных трижды девять стояло

                                     изысканных блюд.

Что толку богатым себя в сладких снах

                                     лицезреть?

Богатый и бедный — туда же, к единому

                                     праху идут!»

Узнав это все, дерезу я считаю пшеницей

                                     своей

И ем хризантему, — она мне — что риса

                                     отвар!

Весною их почки, а летом их листья

                                     вкусны,

Цветы их — под осень, коренья вкушаю

                                     зимой.

Возможно, что пища такая в Наньяне,

                                     у речки Сихэ,

Поможет дожить до почтенного возраста

                                     мне!

Храм Цюй Юаня

Я отправился в Чу, снарядив небольшую

                                         ладью,

И воздвигнутый в честь Цюй Юаня

                                         дворец предо мною предстал.

Я, на горы взирая, что так высоки на

                                         речных берегах,

Здесь, у древнего Храма, вслух читаю,

                                         поэт, сокровенную думу о Вас:

«О, когда бы пришли Вы из далей

                                         времен

И, реку по волнам перейдя, устремились

                                         на юг!

Только с домом родным разделили Вас

                                         тысячи ли,

И при жизни пристанища не было Вам,

И по смерти могилы себе не нашли…

Сколь прискорбно!

Пусть каждому смерть суждена,

Но как тяжко с ней встретиться с глазу

                                         на глаз.

И поэтому, долго скитаясь по берегу,

Вы не решались уйти,

С высоты Вы глядели,

Как устрашающий мчался поток…

И тогда, чтоб излить беспредельную

                                         скорбь,

Сочинили вы „С камнем в объятьях“ —

предсмертную песнь.

О, могу я представить себе,

Сколь тяжелые думы у Вас, одинокого,

                                         были тогда на душе!

Представляю: последняя сказана Вами

                                         строка…

Час настал — вы ушли…

А потом, словно въявь,

Сышится мне из пучины речной:

„Раз не в силах взлететь высоко

И не волен уйти далеко —

Лучше скрыться в безмолвье, приют

                                          отыскать в глубине!“

…Ваши мысли теснились — одна

                                          за другой —

То о чаяньях добрых, то о горечи

                                          прежних обид.

Вдруг, усопший поэт, Вы услышали вести

                                          из жизни былой:

Пропасть меж государем и теми, кто

                                          служит ему!

И воскликнули Вы:

„Это так!

Не боролся с ничтожными я —

Лишь словами хотел убедить их в своей