Стихи. Книга пятая - [9]
Шрифт
Интервал
Суровый сказочник Арденнского предгорья,
Туманный Аахен, осмигранный свод
Нам открывается в серебряном уборе
Летящих туч. И кажется — плывёт.
Его хранит жемчужная среда —
Косых дождей полупрозрачный куколь,
И в этом мире молодого звука
Он стар, как мифа чистая вода.
Пройдя, как пилигримы, сквозь века,
Преодолев ненастье и усталость,
Мы входим из чужого далека
В объятья синеватого портала.
Задумайся, припомни, оглянись,
Взгляни на этот выступ одичалый,
На массы стен, на вырезной карниз,
Которым наша воля увенчалась.
Собор ветрам открыт со всех сторон,
И всех дорог осела пыль на плитах
И высится тысячелетний трон
На галерее серого гранита.
Растёт нагромождение капелл,
И может статься, в смертном расставаньи
Припомню я, как влажный камень пел,
Как в Аахене светилась мостовая.
1980
«Пока заострилась романская аркада…»
Пока заострилась романская аркада
И тенью готики впечаталась в квартал
И раздвигая гроздья винограда,
Старинный Рейн светился и сверкал,
Гремел собор, крутые рёбра выгнув
И радугу на стёклах преломив,
А молодая крепость каролингов,
Как в изумрудный хмель, закутывалась в миф.
Там ветер шёл по лицам тёмных статуй
И серебрились окна на горе,
И три колонны — форума остаток
Купались в предвечернем янтаре.
О, этот форум, кельтская берлога,
Туманный склон, звериные следы,
Военный лагерь в шорохе еловом,
Холодное журчание воды,
Старинная дорога пилигрима,
Горбатая соборная спина,
И камни мостовых, как ветераны Рима.
Стареют от побед, от ветра и вина.
1980
Под крепостной стеной
И башня смотрит, чёрный перст воздев —
Июнь — богат, июнь бессрочно долог,
О, эта музыка весёлых недомолвок
И крепнущая дружба двух сердец!
Нам эти дни захватывают дух —
Старинный замок наших тайн не выдаст,
Он молчалив и так бездонно глух,
Что стал теперь нам этим тактом близок.
О, как прозрачны летние дожди,
Как влажны тучи грозовой раскраски,
И им уже не скажешь «подожди!»
Как круты лестницы, бегущие к развязке.
1980
В Австрии
И переулки лепятся к скале,
И площади — в скульптурной светотени,
И Моцарту в граненом хрустале
Тепло от свеч. И по седым ступеням
Влезают улицы на цитадель,
И молодая поступь двух недель
Чиста, как воск, как озеро — тениста,
Свежа, как почерк импрессиониста
И как «Ночная музыка» легка:
Ещё не обозначилась строка,
Насытившись пространственностью гибкой,
А этот день, как женская улыбка,
Едва успев раскрыться до конца,
Уже бледнеет, уходя с лица.
1980
Дворы
Является серебряный мазок —
Сухой асфальт при шелесте каштана
И статуэтка на краю фонтана,
И облако, гружённое грозой.
Там шевелятся столики кафе,
Пивной фургон застрял на повороте,
Там август оформляется в строфе
И тянет холодком из подворотен.
Синеют кровли стёклами мансард,
Царят внизу шарманщик и разносчик,
И готика тенистый свой фасад
Набросила на улицу и площадь.
И в треске голубиного пера,
Соседской прачкой, Золушкой одета
По этим закоулкам и дворам
Проходит Муза Городского Лета.
Художник, полюбивший пустыри,
Бельё трущоб, дворы в оконной раме —
Нужна тебе натурщица? Бери,
Пиши её в голубоватой гамме.
Добейся в угле этой простоты,
Всё мастерство твоё поставь на карту,
Чтоб улыбнулась прачка сквозь холсты
Застенчивей стекла твоей мансарды.
Не то — пиши кирпичное каре
И эту рябь на плитах освещённых,
Покуда блики солнца на дворе
Рыжей веснушек уличных девчонок.
1981
На перекрёстке границ
И вечерние улицы слыша,
И любуясь цветной пестротой,
Голубеет окошко под крышей
Из гнезда черепицы крутой.
Тут о кельтах звенит ностальгия
И влетая в оконный пролёт,
Ветерок — синеокий бельгиец
Об антверпенской верфи поёт.
Немка тут поливала герани
И голландка белила холсты,
И на ратуше куклы играли,
Улыбаясь камням с высоты.
И уж вовсе не важно, он чей,
Старый Аахен горячих ключей.
1980
Горы
Затянут башлык на граните суровом,
Гигантски скульптурен сияющий каменный выступ,
Из нижней деревни уходят на выгон коровы
И царственно дик между елями камень тенистый.
Аукайся, дальний утёс, с угловатой лавиной,
Деревня деревню привычно по имени кликай.
Железное солнце проходит над синей долиной,
На вырубках знойных рябая растёт земляника.
Как воздух, прозрачна чреда деревенского танца
(Ему ты училась в альпийской серебряной школе!)
Его танцевала в кругу молодого пространства
Под белой церковкой, в тени голубой колокольни.
О нет, не улыбка альпийского снега, не камень,
Не поступь весенней коровы, не рокот органа,
То лёгкие нимфы на горных полянах мелькают
И сёстры-берёзы приветствуют их, улыбаясь.
Пустеет открытый коровник, хлебнувший простора,
Вода оглашает уступы кипением талым,
Леса умываются снегом и светятся горы,
И ясно в долину глядят, отливая металлом.
1980
Пейзаж
Дик пейзаж, да и воздух — другой,
Угловаты лесистые дали,
Две долины сходились на гольф,
Три хребта об орле торговались.
Голубая воронка ветров
Завертелась на сером изломе,
Был барометр с утра нездоров
И отчаянно падал термометр.
Полицейские видели рысь,
Жил медведь у восточного склона,
Облака молодые вились
Над суровой горой Вашингтона.
Облака улетят, только дунь,
Ветер то шевельнётся, то ляжет,
Дневниковая запись. Июнь
На границе лесистого кряжа.
Наверху — голубая игла,
А под хвоей — гранёные рифы.
За щитом ветрового стекла —
Боевая винтовка шерифа.
1980
А в Брюгге
И в Аахене звучат колокола,