Стихи и песни - [10]

при вельможном столе.

Ни молитвенной сути,

ни открытых рубах.

Все при чьём-нибудь супе,

с «барским» шлейфом в зубах.

Соловьиной тирадой

распакованы сны.

А они за наградой

прохудили штаны.

Не как те, что на БАМе

в шурфе, с серым лицом.

А с мозольными лбами,

да с округлым словцом,

да с наживкою лживой

без любви, без вины.

Но не ими мы живы.

Ими только черны.

Сколько ж их, в полушалках,

не гулявших в лугах.

Сколько в шапках-ушанках

належалось в снегах.

Сколько войн отстрадали,

сколько сделали дел.

А ведь нам недодали

на родной трудодень.

Но в страданьях рождённых

(даль всегда далека),

хоть победа горька —

нет средь нас побеждённых.

Короли

Сами мы короли —

не в ночи, а с утра…

Не сжигать корабли.

Строить их в ордера.

Ни сейчас, ни потом

не жалейте кили.

После нас — не потоп,

если мы — короли.

Надоело брюзжать:

не чума, не война…

Если губы разжать —

речь далёко слышна.

Время, вскинув свечу,

не приходит само…

Всё нам, брат, по плечу,

если мы не дерьмо.

Поэты

Оттого и поэтому

веки были красны…

Становились поэтами,

возвратившись с войны.

Чтоб словами нелживыми

день держать в чистоте.

Чтоб, пока ещё живы мы,

живы были и те.

Чтобы не с оговорками,

а, черна добела,

та война была горькою,

раз уж горькой была.

И чужой от отчаяния,

и своей до конца.

Чтоб роднили случайные

девять граммов свинца.

Чтоб последней разлукою,

для тебя, для меня

был последнею мукою

свет победного дня.

Оттого и поэтому

были веки красны…

Становились поэтами,

возвратившись с войны.

В орденах, без копеечки,

начиная с нуля,

шли мы в скошенной кепочке,

по Тверскому пыля.

И не ждали признания,

посыпая, как соль,

на горбушку призвания

неостывшую боль.

"Не бойтесь, не бойтесь…"

Не бойтесь, не бойтесь,

не всех трубачей замело.

Вставайте и пойте

любым неудачам назло.

Как спутаны снами,

лежат к голове голова.

Живут между нами

безмолвных признаний слова.

Нет сроков надежде,

но кто-то обязан летать.

И нужно, как прежде,

однажды над бруствером встать.

И крикнуть: не бойтесь,

не всех трубачей замело.

Вставайте и пойте

любым неудачам назло.

Телами прикрыли

мы землю спасённой весны.

Не зря наши крылья,

не зря наши крылья красны.

Питер Брейгель

Б. Б.

В колеснице жизни суматошной,

призванный ко всенощной не в срок,

ты не жди прощения, художник,

за незащищённости порок.

Не ищи признаний и причастья,

не лови ладонь поводыря.

Что в нём проку — суетное счастье

временных надежд календаря.

И не бойся самоотречений.

Ты ещё расплатишься сполна

чёрными ночами огорчений

за полотен светлые тона.

Хвойные полдни

В. Аксёнову

И нагрянули вдруг холода

в середине зелёного лета.

Никому не понравилось это,

но никто не ушёл никуда.

И никто ничего не сказал

ни на площади, ни по секрету.

В середине зелёного лета

был безмолвным притихший вокзал,

был безлюдным пустынный причал.

Дверью хлопнуло в доме поэта.

Но никто никого не встречал

в середине зелёного лета.

Ох уж эти мне зимние сны.

Так и хочется выкрикнуть: «Полно!»

Всё мне грезятся хвойные полдни

подобревшей от солнца весны.

Всё мне чудится: за поворотом,

на исходе осеннего дня,

будто кто-то окликнет кого-то…

И уже не моя в том забота,

что пойдут они вдаль без меня.

"Всё роздано: скрипка, топор и манок…"

Всё роздано: скрипка, топор и манок;

загривок и шея, наживка и омуль,

лавровый венок и терновый венок,

хвала и хула, вознесенье и омут.

Давно отделилась от суши вода.

Мозг ищет пути отторженья от тела.

Лишь я со скворцом хлопочу неумело

над ранним ручьём, что течёт в никуда…

Слово

И звук не нем. И цвет не безголос.

Но если ложь наказана сурово, —

из вещих ножен выхвачено слово:

ему — назвать. С него и высший спрос.

…Ржавеет золото. Слабеет сталь ножа.

Земной оси смещается основа.

Моря стареют, не стареет слово.

Над ним не властна долгой жизни ржа.

Пусть над поэтом суд неправ и скор.

Пусть мы лишимся зренья, слуха, крова.

Утроба прокричит святое слово,

чтоб складки лбов не прорезала скорбь.

Мети, мети, моей судьбы метель.

Стихам не страшно. Мне прикрыться нечем.

Всё решено. Как не бывает двух смертей,

так, слава богу, нет и двух Отечеств.

"Не тому было сладко от пряностей…"

В. Корню

Не тому было сладко от пряностей,

кто в морях рисковал.

Был обычно в чести тот, кто прятался,

а не тот, кто искал.

Был порою увенчан до одури

тот лакей на коне,

кто от страха кричал:

— Кушать подано! —

А все танки — по мне.

Вот когда не спасают ни надолбы,

ни бетонные рвы.

В смертный час соблюдать себя надобно,

не щадя головы.

И пускай переплавщики дошлые

упрекнуть норовят

отгремевшей «каретою прошлого»,

тихим звоном наград.

Так ли, нет, всё равно нам недодано

из заветной сумы.

Все они — не дошедшие до дому —

тоже мы.

Заборы

Как же так получилось:

всё заборы, заборы.

Словно минное поле,

где бессильны сапёры.

И напротив, и рядом,

как дорожные знаки:

то нельзя, то не надо.

То — собаки…

И до боли понятно —

не стучись в эти дачи.

В дни торжеств, в дни печалей,

ни с приветом, ни с плачем.

А ведь долгие зимы

мы братались плетнями.

Разве ЗИСы и ЗИМы

вдруг легли между нами?!

А ведь были же вёсны

с песней: «Взвейтесь кострами…»

Разве личные сосны

встали вдруг между нами?!

Над Серебряным бором

тишина тишиною.

Занемевшим укором

звёздный меч надо мною.

1949

* * *

Е.Ф

Топчу набежавшие тени,

презрев небеса.

Опять начинаю с сирени

и шью паруса.

В убранстве из битой посуды

пойдем налегке.