Стихи - [2]

Лишь уголек, спасенный дивным чудом

С великого костра. Его зажгли

Твои отцы на жертвеннике вечном —

И, может быть, их слезы нас домчали

До сей поры, они своей молитвой

У Господа нам вымолили жизнь —

И, умирая, жить нам завещали,

Жить без конца, вовеки!

1898

Одинокая звезда

Звездочка блеснула в ночи непроглядной.

Озари, сиротка, путь мой безотрадный!

Не боюсь ни ада, ни ночных видений —

Но устал от жизни в скуке вечной тени.

Я — вскормленыш ига, побродяга темный,

И отвека нищий, и давно бездомный.

Голод был отец мой, мать моя — чужбина…

Бедность и скитанье не страшат их сына;

Но боюсь до крика, до безумной боли —

Жизни без надежды, без огня и доли,

Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной,

Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —

Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, —

О, проклятье жизни, жизни безысходной!

Озари же дух мой, опаленный срамом

Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;

И свети мне долго — я мой путь измерю:

Может быть, я встану, может быть, поверю…

Долго ли продлится ночь моя — не знаю,

Мраку и скитанью все не видно краю, —

Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной,

Твой привет я встречу ласково-утешный.

Не до дна, не все же выплаканы слезы:

Я вспою остатком цвет последней грезы.

В сердце не дотлела искорка былая —

Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.

Еще сила бьется где-то там глубоко —

Пусть же вcя прольется в битве против Рока!

1899

Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда…

Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда,

Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний,

Эти перси твои — покорителя ждущие лани, —

Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;

Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила,

Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью,

Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, —

О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!

Был я чист, не касалася буря души безмятежной —

Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,

И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги

Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.

И на миг я изведал восторги без дна и предела,

И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною;

И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною.

Целый мир… Дорогою ценой я купил твое тело.

1899

Уронил я слезу — и слезинку настиг…

Уронил я слезу — и слезинку настиг

Луч игривого света.

Сердце сжалось во мне:

и она через миг испарится, пригрета…

И пойду — снова нищий… За что? Для чего?

Словно капля в болоте,

Даром сгинет слеза, не прожжет никого.

Не смутит их в дремоте…

И куда мне пойти? Разве броситься ниц,

Рвать подушку зубами —

Может, выжму еще каплю влаги с ресниц

Над собой и над вами.

Слишком бледен ваш луч, и во мне он со дна

Старых сил не пробудит:

В небе солнце одно, в сердце песня одна,

Нет другой и не будет…

1902

Последний

Всех их ветер умчал к свету, солнцу, теплу,

Песня жизни взманила, нова, незнакома;

Я остался один, позабытый, в углу

Опустелого Божьего дома.

И мне чудилась дрожь чьих то крыл в тишине.

Трепет раненых крыл позабытой Святыни,

И я знал: то трепещет она обо мне,

О последнем, единственном сыне…

Всюду изгнана, нет ей угла на земле,

Кроме старой и темной молитвенной школы, —

И забилась сюда, и делил я во мгле

С ней приют невеселый.

И когда, истомив над строками глаза,

Я тянулся к окошку, на свет из темницы, —

Она никла ко мне, и катилась слеза

На святые страницы.

Тихо плакала, тихо ласкалась ко мне,

Словно пряча крылом от какого-то рока:

«Всех их ветер унес, все в иной стороне,

Я одна… одинока…»

И в беззвучном рыданьи, в упреке без слов,

В этой жгучей слезе от незримого взора

Был последний аккорд скорбной песни веков,

И мольба о пощаде, и страх приговора…

1902

Пред закатом

Выйди, стань пред закатом на балкон, у порога,

Обними мои плечи,

Приклони к ним головку, и побудем немного

Без движенья и речи.

И прижмемся, блуждая отуманенным взором

По янтарному своду;

Наши думы взовьются к лучезарным просторам

И дадим им свободу.

И утонет далеко их полет голубиный

И домчится куда то —

К островам золотистым, что горят, как рубины,

В светлом море заката.

То — миры золотые, что в виденьях блистали

Нашим грезящим взглядам;

Из-за них мы на свете чужеземцами стали,

И все дни наши — адом…

И о них, об оазах лучезарного края,

Как о родине милой,

Наше сердце томилось и шептали, мерцая,

Звезды ночи унылой.

И навеки остались мы без друга и брата,

Две фиалки в пустыне,

Два скитальца в погоне за прекрасной утратой

На холодной чужбине.

1902

Эта искра моя мне досталась…

Эта искра моя мне досталась

Не находкой в пути, не в наследство

Из кремня в моем сердце добыта

Тяжким молотом бедства.

Пусть одна и мала эта искра,

Что в груди я заботливо крою, —

Но моя, вся моя, — и зачата,

И взлелеяна мною.

И когда о кремень в моем сердце

Бьет, дробя, молот скорби и гнева,

Брызжет искра моя, зажигая

Пламя в звуках напева.

И напев опаляет вам душу,

И пожар в ней пылает, бушуя, —

А потом за убытки пожара

Кровью сердца плачу я…

1905

Приюти меня под крылышком…

Приюти меня под крылышком,

Будь мне мамой и сестрой,

На груди твоей разбитые

Сны-мечты мои укрой.

Наклонись тихонько в сумерки,

Буду жаловаться я:

Говорят, есть в мире молодость —

Где же молодость моя?

И еще поверю шопотом:

И во мне горела кровь;

Говорят, любовь нам велена —

Где и что она, любовь?