Стезя - [47]

Эх, тары-бары, разговоры!..

И вдруг, как есть, на всех парах

Навстречу – прямо к Самотлору

Три «Волги» – в лентах и шарах.

И посветлели наши взгляды:

На них – на черных, вороных.

Они несли – три свадьбы кряду

Сквозь ожерелье буровых.

И так весенне сердце билось

На той бетонке кольцевой.

А свадьбы шли, метель стелилась

Во след им белою фатой.

8. Митинг

В апрельский день,

у общежитий,

На «пятачке», вблизи болот.

Ударил вдруг в ладони митинг,

Таежный вздрогнул небосвод.

Наполнил яростью весенней

Моих ровесников дела. –

Сегодня трассою к Тюмени

Нефть

самотлорская

пошла!

И улыбалась поминутно

Братва с «четвертой дожимной»,

И Зотов – в ватнике мазутном,

И Таня – в шапке меховой.

Давно остались за снегами

И та печаль, и то жилье.

Давно горячими руками

Согрел он рученьки ее...

Опять к лежневкам шли машины,

И говорил их грузный вой,

Как труден путь к земным глубинам,

Как будто он – к душе живой.

Вместо эпилога

Каких ветров еще хлебнуть

В широтах северных придется?

И где еще он оборвется,

К людским сердцам начатый путь?

Еще шагать не мало дней

Еще раскроется не скоро

Пред взором Родины моей

Вся панорама Самотлора!

Где взята с боя – даль и близь,

Где слабых нет,

Где все герои.

Где все республики сошлись

Под наше небо молодое.

1973-1974

Высокие широты Фрагмент драматической поэмы

Рубка плавучей электростанции «Северное сияние»

Боцман Пятница

Что творится, сумасшествует за бортом?

Расходилось белопенное добро!

Эта – чертовой Обской губы – аорта

Так и метит, так и ладит под ребро.

Заворочалась, хмелея от азарта, –

Хоть привязывайся, – скорая волна.

Ведь вчера еще на рейде Салехарда

Августовской дыней плавала луна.

Что творится со стихиею? Глубоко

Утонула яр-салинская заря,

Самоходки – те укрылись по протокам,

В дно речное занозили якоря.

Что ж, гуляй, душа, я праздник не нарушу,

Разворачивай арктический парад!..

Кто там, сонный, бьет у леера баклуши,

Как в утопленники верный кандидат?

Входит молодой матрос

Жутко выйти на палубу голую,

С ног сбивает норд-ост тугой.

Голова, будто мачта тяжелая,

Крен описывает дугой.

Устоял я. Смотри, натружены –

Эти руки. Собой я горд.

Но желудок не принял ужина,

Будто рейса аэропорт.

Да почудилось – рифы острые

Насторожены под волной.

Видишь, движется с полуострова

Туча – с море величиной...

Боцман и Пятница

Ха-ха-ха! Да не будь я Пятницей,

Чтобы труса справлять, дрожа,

К тихой бухте пугливо пятиться,

Как какая-нибудь баржа!

Зря ли Арктикой сердце ранено,

Где к торосу прижат торос!

Слава Нансена и Папанина

По плечу ли тебе, матрос?

Ха-ха-ха, ты едва одыбался,

Будто пыльным побит мешком...

Глянь! Страна в Заполярье двинулась,

Как по ягоды – прямиком.

Матрос

Будут ягодки...

Боцман и Пятница

Вот и думаю,

Вот и радуюсь и грущу,

Перевариваю мечту мою,

Будто Идолищем свищу.

Матрос

Эх, боцман, боцман!

Видишь, норд сплошной!

Черт их дери, владения медвежьи!

На нас идет холодною войной

Арктическое злое побережье.

А ты, который много штормовал,

Стоишь, как будто вылеплен из воска.

Ответь в упор: ужель не страшен вал?

Боцман и Пятница

Что ухает на палубу громоздко?

Привычен я.

Матрос

Привычка хороша!

Как дважды два... О чем бы не спросили...

Моя ж иначе скроена душа,

Она противник всяческих насилий!

Боцман и Пятница

Мудрен ты, брат! Что со стихии взять?

Денек-другой и в Карском будем море.

Матрос

А я хочу размыслить и понять...

Боцман и Пятница

Молчи! Я против общих категорий.

Матрос

Вот так всегда! Едва откроешь рот,

Едва промолвишь: что ж творится, братцы

Как оглоушат окриком: «Вперед!»

И грех тебе в приказе сомневаться.

И грех команд не слушать: «Так держать!»

И держишь курс до следующей цели.

Что скажешь, боцман?

Боцман и Пятница

Что тебе сказать?

У самого – семь пятниц па неделе.

Матрос

Игре ума потворствует язык,

Он к идиомам значимым активен.

Но твой хитер, поскольку ты старик,

И в существе уже консервативен...

(Хлопая дверью, матрос уходит)

Боцман и Пятница

Порядка нет, а надо – в «окиян»:

Кто в стельку пьян, а кто охоч до спора.

Вот и смекаю: нужен капитан,

Что затянул бы гайки до упора!

Дойдем ли к цели? Кругом голова.

Скорее – в Тикси станем на зимовку

Молчит Тюмень, безмолствует Москва,

А Диксон уточняет обстановку.

Но плыть решивший, верит в паруса!

Вон буксировщик пашет волны носом. ...

Еще в душе – поляны и леса,

Еще в глазах дымки иртышских плесов

То сена стог, то лодка на мели,

То церковушка, сгинувшая глухо,

То нефтевышка грузная вдали,

То клин рубах, постиранных старухой.

Все это Русь –и даль ее и высь,

Как богатырь, играючи поклажей,

Летит она. Прохожий, сторонись!...

Не Селифан ли правит экипажем?

Постой, кричат. Но где там! Экий бес

Он монолитно мчит к вершинам века.

Не дай-то Бог, и Чичиков воскрес! –

Теперь нельзя не верить в человека...

1976

Моя Тюмень

1

По родне и по рожденью –

Местный, тутошних корней, –

Подрастал и я с Тюменью,

Поднимался вместе с ней.

Никакой особой доли

Мне наш век не отпустил.

Но горжусь, что в отчем поле

Я пахал и хлеб растил.

И в глухом ледовом царстве,

Под прицелом зябких вьюг,

Я работал в море Карском.

Обживал Полярный круг.

Побродил по белу свету

Не из прихоти-гульбы,

По заданиям газеты,

По велению судьбы.

Но везде – и в тундре голой,

И в нолях, у деревень,

Мне Тюмень была – глаголом,

Существительным – Тюмень,

Той метафорою зычной,

Где клокочет непокой,