Стезя - [31]

Библейская стужа, тропический зной.

Как будто бы в сказке умыло водицей –

Арктической, южной и вновь ледяной.

Тайфуны нас брали за горло и душу,

Но выстоял, радость назад не отдам.

Не зря же моряк, возвратившись на сушу,

Нет-нет да взгрустнет по надежным бортам.

Я думаю, так будет: вмиг хорошея,

Жена издалёка мой встретит «корвет»,

Подросшие дочки повиснут на шее,

В дому разольются и радость, и свет.

Уже отшумели моря-океаны,

И звезды не в рубку глядятся, в окно.

Родня собралась, понаехав, нагрянув,

И я говорю ей о странствиях... Но

Когда же окончится эта вода?

Когда же, когда...

1984

Тихий океан

Венец

Еще одна погрузка

И все – венец,

итог!

Встречай нас

Остров Русский,

Качай, Владивосток!

Устало и счастливо

Отмоем пот и соль,

Осилив два пролива,

Таможенный контроль,

Где пристально и важно

Проверят нас чины:

На сколько буржуазной

Гнильцой заражены?

Шутя про ураганы,

Кося идейный взгляд,

Обшарят чемоданы,

До дна перешерстят.

Не кроется ль измена,

Тлетворный дух и яд?

Просветят, как рентгеном,

Как лазером, пронзят...

Но все пройдем,

пробьемся,

Разлука так длинна!

Потом уж разберемся,

Что стоила она...

1984

* * *

Полный ход!

Даже чайки отстали, не вьются.

Где-то завтра

Канары разбудим гудком.

Хорошо б и туда подвернуть

Прошвырнуться,

По сырому песочку пройтись босиком.

Отдохнули б винты,

Подремал бы локатор,

Поласкались бы ветры с земною травой.

А потом можно смело идти за экватор

В полушарие Южное –

Вниз головой...

1988

Мелодрама

Под утро штормило, бросало,

Гвинейские дули ветра.

И снилась Гвинея Бисау,

Где я танцевал у костра,

Где бубны гремели.

О, боже! И был мой успех налицо.

Не зря же мне вождь чернокожий

Пожаловал в ноздри – кольцо.

И вновь ликовала полянка,

И явственно, как не во сне,

Все липла ко мне африканка...

И тут постучали ко мне!

Мгновенно истаяла дама

Горячая, как сатана.

Открыл я глаза – телеграмма:

«Скучаю... Целую... Жена

Прочел я, насупившись строго,

Как Библию или Коран.

Потом был экватор. И много –

Других экзотических стран.

Прелестницы двух полушарий

Блистали, как звезды кино,

В рисковых бикини и в сари,

И в строгих глухих кимоно.

Мне снились японки и тайки,

Но гнал соблазнительниц с глаз:

Представишь их в наших «куфайках»

Кощунство. Но действует враз.

1988

Экватор

Как будто парит радиатор,

И в мареве влажный рассвет.

В семь тридцать проходим экватор,

Как жалко, что веничка нет.

На зыби качает, как в зыбке,

Как золотом зыбь залита,

Как пули, крылатые рыбки

Отстреливают от борта.

Зенит всепланетного лета!

И требует дани Нептун.

Бросаю я за борт монеты

Горячей страны Камерун

.

И бог переводит дыханье,

Он тоже сомлел от жары,

Но, будто искусный механик,

Он держит на марке пары.

А солнце, как сваркою, жарит –

В порыве своем трудовом,

На стыке земных полушарий

Работает огненным швом.

1988

НАД ВОЛНАМИ

О Фрегат летит за горизонт...

Л. Вьюнник

Белый лайнер в ночи иль баржонка,

Или танкер в надменной красе?

Да, с романтикой здесь напряженка,

Даже звезды подсчитаны все.

Отвыкает душа от полета,

Навязали и ей ремесло.

Если гимны поют хозрасчету,

Как подняться душе на крыло?

Но на траверзе Нового Света,

В серенадах бразильских цикад –

Так понятны мне грезы поэта:

Над волнами летящий фрегат.

Вот он с грузом какао и лавра

Вновь возник из тропической тьмы –

Под созвездием Альфы Центавра,

На два румба правее Кормы.

1988

Разгрузка в Рио-де-Жанейро

Вот и Рио... Огни на волнах.

Звезды в небе, как острые шильца.

Как положено, в белых штанах

Поднимаются на борт бразильцы.

С упоеньем играю строкой:

Кабальеры, мужчины, сеньоры!

Дел с разгрузкой – денечек какой,

На неделю огня и задора.

Как-то сразу заполнили ют:

Груз – на берег, и деньги – на бочку

Вот уж стропы, как струны поют,

Извиняют расхожую строчку.

Дело сделано. В путь, капитан!

Потрудились ребята на диво.

Да и сам я, пройдя океан,

Пофланировал в улочках Рио.

Над Бразилией тишь, благодать.

Южный тропик сияет у трапа.

Можно ль лучшего в жизни желать,

Если Бендера вспомнить Остапа?

1988

Танцует дева

На кругу танцует дева,

Кастаньеты: стук да стук!

Чуден порт Монтевидео!

Но крепись, душа и тело,

Мне нельзя на этот круг.

Где мы только не бывали,

Знали адовы круги,

Здесь же – «облико морале» –

Закружиться в карнавале,

Даже думать не моги.

Не про нас мониста, бусы,

Звон веселых кастаньет.

Моряку с «эльбарко русо»[7]

Разводить нельзя турусы.

Вот бы по боку запрет!

Я б такое ей сказал,

Нашу удаль показал

И на пользу перестройки

Ряд контактов завязал.

Все впустую – взоры, взгляды,

От тоски в глазах темно.

Что ж, пойду поем осады[8],

Можно десять порций кряду,

Это нам разрешено.

Выйду к ветреному молу –

Остудить немного кровь.

И – в каюту, Вечер долог,

И залью там кока-колой

Уругвайскую любовь.

1989

Антикварная лавка

Тусклый глянец пистолей и карт,

Плащ-накидки латинского шелка,

Ружья в козлах. И – сам Бонапарт

Красной меди сюртук, треуголка.

В дорогой антикварной пыли,

В окружении нимф и амуров,

Сановито молчат короли

На усталых старинных гравюрах.

Сколько сразу батальных вещей,

Грозных взоров и спеси коварной!

И хозяин сидит, как Кощей,

За прилавком над книгой амбарной.

Тихо бьют над прилавком часы,

Как полдневные склянки на шканцах.

И горошина медной слезы

Прожигает сюртук корсиканца.

Хмурит брови испанский король.

Снова тихо. Ни стука, ни скрипа.

Слышно даже, как ползает моль