Стезя - [13]

Там командирский бас звучал.

Там понял я, прощаясь с ротою,

За что я в мире отвечал!

1977

* * *

...Я из толчеи городской

Не вижу обратного хода,

Как будто костюм дорогой

Надел и стесняюсь народа.

Когда-то пахать-боронить

Досталось на тракторе лично.

Но поздно!

Оборвана нить.

Потерян тот след гусеничный.

Да поздно ли?

Слышу, нет-нет,

Рокочет – из толщи метельной...

Но это бушует сосед

За тонкою стенкой панельной.

1977

* * *

То разъезды, то полустанки, –

Транссибирский привычный вид!

Поднавьюченные гражданки

Уплотняют вагонный быт.

И опять, нагоняя сроки,

Поезд катится. Путь далек.

У титана пылают щеки,

Круто варится кипяток.

С разговором не лезут в душу.

Перемолвимся невзначай.

Проводник освещенье тушит,

Закругляя вечерний чай.

Пробегут за окошком елки,

И уж не на что бросить взгляд.

Только глянет солдат на полке

На светящийся циферблат.

Только спутницы жарким потом

Обливаются.

Нипочем!

Обжигаюсь на поворотах

То одним, то другим плечом.

1977

В распутицу

Шел мокрый снег.

Но – не до снега,

Когда такие чудеса:

Патриархальная телега!

Скрипят четыре колеса.

Я в туфлях брел.

Что делать?

Мода!

Вконец расквасились они.

Одно спасение –

Подвода!

– Подбрось-ка, дядя, до родни

– Садись!..

Конек бежит прилежно,

С ним рядом Шарик, –

Хвост в репьях.

Я знаю толк в езде тележной.

Хоть больше ездил

На санях.

Возница хмур,

Не ласков что-то.

И мне, скажу, не до речей. ...

А Шарик рад, что есть работа

И лает, лает на грачей.

1977

Земляк

На взгорке выдохлась машина,

До большака не довезла.

И накалившуюся шину

Шофер пинает:

– Подвела!

Машина – зверь,

Машина – птица!

Вздохнул шофер:

– Слезай, старик!

Кювет проверил:

Не годится

С тяжелым грузом

Напрямик.

Как будто в рейсах

Не был сроду,

Как будто малое дитя,

Надулся,

Матушку-погоду

По имя-отчеству честя.

Зачем, земляк, напрасно злишься,

Рычишь на небо, будто пес?

Проглянет солнце –

И помчишься,

Аж только пыль из-под колес!

1977

* * *

Из туманов белесых

Поднялись косари.

И клубника в прокосах

Пьет остатки зари.

Рукоплещут осины

Ветерку – вдалеке.

Как крестьянскому сыну

Усидеть в холодке?

И опять мы с народом,

Навалившись гурьбой,

Понаставим зародов,

Как покончим с косьбой.

По-хозяйски согласно,

По-мужицки ладком.

Будем – на зиму – с маслом

И с парным молоком.

1977

* * *

Однажды пасмурно и кротко

Я возвращусь домой один.

Отец нальет в стаканы водку:

– Давай за встречу выпьем, сын

Давай, давай...

И прослезится,

Тряхнет тяжелой головой.

А в окна строго постучится

Ноябрь – уж близкою зимой.

И вновь предъявит нам печурка

Свои сезонные права.

Расколем кряжистые чурки,

Наносим в комнату дрова.

И снова выпьем за удачи,

Пуская дым под потолок

И философствуя, и плача,

Как все, кто душу уберег.

1977

В мороз

На всем скаку мороз идет,

Грозя, играет саблей.

Без ветра около ворот

И лозунги ослабли.

Ослаб напор машинных трасс,

Ребячий гвалт у школы.

В конторе пишут в первый раз

Без спешки протоколы.

И я в тепле, сибирячок,

Укрылся оробело.

Но вот шагает старичок: –

Я, граждане, по делу!

Шагает, сам чему-то рад,

На посох налегает,

Где псы угрюмые сидят,

Привычно греясь лаем.

Где санный путь позамело –

Вдоль изб заиндевелых.

И уважительно село

Глядит во след: «По делу!»

И долго-долго у оград,

Что инеем повиты,

По насту валенки скрипят

И посох деловитый.

1977

* * *

Без пропуска и визы

Пришел черед весны.

Хрустальные карнизы

Сбивают пацаны.

И «газик» с запчастями,

Влезая на бугор,

Идет, гремя цепями,

Как электромонтер.

Берет его с разгону

И дальше мчит, скользя.

Вслед каркает ворона

Простуженная вся.

Зато – меж рам,

Взгляни-ка,

Там вид совсем не плох:

Оттаяла брусника

И зеленеет мох.

1977

Шла лошадь

Асфальт, налитый жаром,

Парил и тут и там.

Шла лошадь тротуаром,

Как ходят по делам.

Прохожие смотрели,

Как смотрят на коней.

И оводы гудели,

Летящие за ней.

Куда же ты, гнедая?

Отбилась от кого?

Юнцов косматых стая

Кричала: – Мирово!

Гражданочка с поклажей

С глазами, как магнит,

Ворчала: – Да куда же

Милиция глядит?

А лошадь шла, щипала

Былинки на ходу

Да гривою мотала

В бензиновом чаду.

Шагай смелей, гнедая,

Сквозь этот гул и звон

Туда, где луговая

Трава, а не газон,

Где табуны пасутся

И вольные стада...

Туда б и мне вернуться

Однажды навсегда.

1978

В тот день

18 июня 1960 года в Шаиме открыто первое нефтяное месторождение в Тюменской области

Село косило. Трактора

Гремели за лесочком.

Чтоб быть повыше, клевера

Тянулись на носочках.

Я тоже, как веретено,

Был у страды во власти.

Мотор постукивал давно

И требовал запчасти.

Но мне работалось легко,

И в мамином лукошке

Еще не скисло молоко,

Румянились лепешки.

Еще не просочился зной

Сквозь облачное сито.

И хмурый ястреб надо мной

Висел, как в небо вбитый.

Я думал думы о земле,

О девушке, о роще.

И вдруг, как черт на помеле,

Примчал ко мне учетчик.

Свихнулся, что ли: поутру?!

Конек в поту и в мыле,

А сам кричит: на северу,

Мол, керосин открыли!

Повествование ведет,

Как про Фому-Ярему.

Включил, мол, радио – орет,

Хоть убегай из дому.

Такой подняли ералаш

Про топи и болота.

И заключил: – И ты покажь

Ударную работу!

Я честно выкосить елань

Пообещал к обеду.

Вот кочка старая,

А, глянь,

Провел политбеседу!..

Катилось эхо по полям,

Скользя неуловимо,

По Приишимским ковылям,

Багульникам Шаима.

Я знал, там есть Конда-река,

И видел – над Кондою

Героев лица, что пока

Не узнаны страною.

Косил я – к стеблю стебелек,

Что пашня нарожала.