Степень покорности - [2]

Днем я был осчастливлен появлением соседей снизу – подо мной с некоторых пор располагалась детская музыкальная студия, стоившая мне немалых нервов: через перекрытия целыми днями доносились навязчивые гаммы.

Директриса студии, кипя от негодования, заявила, что вода залила рояль и еще пару инструментов и она намерена проводить освидетельствование. Это произошло именно в тот момент, когда подошел срок платить за квартиру, которую я уже год снимаю в одном из старых районов, причем заплатить надо было, как обычно, за несколько месяцев вперед.

Финансы, как я уже сказал, пели застольные песни во весь голос, из работы была одна мелочовка, еле на кефир хватало. Хозяйка, несмотря на наше давнее знакомство, после устроенного мной потопа проявила строптивость и взялась настойчиво меня выселять. Пока были прозрачные намеки, я держался, но вчера она заявила мне открытым текстом, мол, время – деньги. И как заключительный аккорд моих несчастий в воскресенье у меня заболели зубы…

Вот уже полтора часа я сидел на рабочем месте и вычитывал объявления о сдаче квартир внаем, одновременно пытаясь подсчитать, сколько денег у меня осталось на сотовом телефоне и как скоро мне нечего будет залить в бак моего старенького «мерса», который я приобрел в один из редких периодов финансового благополучия. В моей ситуации ездить на «мерсе» типичное пижонство. А привычкой предусмотрительно откладывать на черный день и тратить деньги аккуратно я до сих пор не обзавелся. Не в моем это характере.

Когда я уже собирался подняться с кресла, хлопнуть дверью, послать всех клиентов подальше и отправиться к зубному, а потом съесть мороженое, ко мне явилась посетительница.

– Юрий Петрович, – сказала Тамара, заглядывая в дверь и улыбаясь, – к вам дама.

– Симпатичная? – спросил я машинально.

Тамарочка смешалась: и ругать, и хвалить другую женщину было для нее одинаково проигрышным вариантом. Люблю ставить людей в безвыходные ситуации.

– Запускай, – сказал я, смирившись с тем, что еще часа полтора придется провести в замкнутом помещении.

Тамарочка скрылась, вместо нее в кабинет вошла посетительница. Она была молодой и довольно красивой, но, как известно, женщина, которая к тридцати годам не выглядит красивой, глупа. Судя по замученному виду, женщина добиралась к нам общественным транспортом. Я обратил внимание на красные полоски от ремешков босоножек, впившихся в ступни, налет пыли на ногах, темные пятна на блузке. Нет, все-таки летом невозможно испытывать влечение к женщине. Разве что на курорте, на побережье…

– Юрий Петрович? – спросила она утвердительно, усаживаясь на стул. Голос был низкий. – Мне вас рекомендовал… – она назвала фамилию одного из моих старых знакомых, с которым я вот уже несколько лет не поддерживал отношений.

– Очень приятно, – протянул я, продолжая свои дедуктивные изыскания, – как же, как же…

…Домохозяйка. Что касается национальности, у посетительницы явно были восточные корни. Узбечка? Татарка?

Достаточно было одного взгляда, чтобы безошибочно определить – она нервничает.

– Слушаю вас… – ответил я, надеясь, что дело, о котором женщина собиралась поведать, принесет мне хоть немного денег.

– Эльза, – представилась она, роясь в сумочке. Выудила портсигар, щелкнула серебряной зажигалкой. – Эльза Рафаэловна… Инсарова.

Я на всякий случай покивал, так как произнесла она это с важностью, хотя такую фамилию я встречал лишь у Тургенева, а вот в жизни не слышал. Татарка? Приятно, что я еще не всю наблюдательность порастерял.

– Вот по какому поводу я решила к вам обратиться. Моего мужа, – сказала она, затягиваясь, и тут руки ее сильно задрожали, – подозревают в убийстве.

Повисла пауза. Я потянулся и включил настольный вентилятор, без всякой задней мысли, но получилось неловко – Инсарова вздрогнула и стала разгонять табачный дым рукой.

– Но я уверена, что он невиновен, – сказала Эльза.

– Так, – согласился я. – А что, бывает и такое… Пожалуйста, если можно, по порядку. – Я придвинул пепельницу.

– Я, собственно, кроме этого, мало что могу вам сообщить. Вот вкратце. – Инсарова возвела глаза к потолку, задумавшись, выпустила дым через нос, став похожей на дракона. – Придя домой вечером в прошлую пятницу после работы – я по образованию математик, преподаю в университете, – обнаружила, что дверь нашей квартиры распахнута настежь. У двери стояли люди в форме. Следователь сообщил мне, что совершено убийство. Потом меня провели внутрь. В гостиной была большая лужа крови, на полу лежало тело человека, мужчины, которого я опознала как нашего общего с мужем знакомого, Леонида Дударова, дирижера Московской филармонии. Моего мужа уже увезли. Говорят, его нашли сидящим в кресле. Милицию вызвали соседи. Они говорили, что слышали громкие крики, а потом никто не отозвался на дверной звонок.

– Вы видели мужа после убийства?

– Да… Когда я пришла к нему в изолятор, он отказался говорить. Насколько я знаю, он не давал никому никаких объяснений – ни следователю, ни адвокату. От свиданий со мной отказывается. Я, разумеется, в квартире не осталась. Живу сейчас у матери.

По четкости изложения сразу было видно, что способности к математике у Инсаровой имелись неплохие. Дала, так сказать, голый скелет происшествия. Теперь мне нужно было разговорить ее, выудить подробности.