Степан Разин и его время - [12]

Шрифт
Интервал

Князь Барятинский, очевидно, рассчитывал получить от Василия Уса необходимые ему сведения, чтобы без осложнений провести операцию по разгрому лагеря на Упе. Однако Усу с товарищами удалось ночью бежать. Они сумели предупредить всех, кто был в лагере, о грозящей опасности. Было принято единодушное решение о возвращении на Дон. Парламентер Барятинского, подоспевший в этот критический момент, попытался заставить казаков выдать примкнувших к ним беглых крестьян и холопов, но встретил гневный отказ, и, поскольку ему пригрозили смертью («тебе быть убиту»), если он не уберется подобру-поздорову, предпочел побыстрее унести ноги.

Василий Ус, предвидя преследование, разделил оказавшуюся под его началом огромную массу людей на три отряда, которые по разным дорогам должны были идти на Дон. Шли ускоренным маршем, не останавливаясь на привалы, продолжая движение даже в ночное время, ели и кормили лошадей на ходу. Эти меры позволили выиграть время — попытка правительства догнать отряды потерпела неудачу.

Василий Ус привел на Дон не одну тысячу крестьян и холопов из центральных уездов России. Наотрез отказавшись выдать беглых, отстаивая их право стать вольными казаками, донской атаман завершил свой поход, начатый с невинного намерения «подкормиться» на государевой службе, открытым и дерзким неповиновением властям. Таким образом, Ус попал в царские «непослушники», за что, по сообщению К. Яковлева, был наказан «без пощады», но на деле все в основном ограничилось невыплатой ему и прочим ходившим с ним казакам казенного жалованья за пограничную службу. В Москву для объяснения и успокоения властей старшина снарядила специальную станицу, в состав которой был включен Фрол Разин — младший брат Степана Тимофеевича, тоже рано выделившийся в казацкой среде доблестью и смекалкой. Миссия этой депутации прошла успешно: в столице инцидент с Усом сочли исчерпанным, получив соответствующие извинения и заверения донцов не допускать впредь подобного.

Сравнительно мягкие меры правительства по отношению к Усу и его товарищам объясняются нежеланием Москвы осложнять отношения с Войском Донским — надежным оплотом южных границ России. Не случайно приезжавшим в столицу с Дона казакам оказывались те же почести, «как чужеземным нарочитым людям», то есть послам зарубежных стран. При конфликтных ситуациях царская администрация была вынуждена воздерживаться от прямого вмешательства в донские дела, ограничиваясь общими порицаниями на манер дипломатических нот. Г. Котошихин, характеризуя эту известную самостоятельность и независимость казаков от Москвы, свидетельствует: «И дана им на Дону жить воля своя, и начальных людей меж себя атаманов и иных избирают, и судятся во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу». Мало того, казаку с Дона, совершившему в столице какое-либо преступление, «царского наказания и казней не бывает, а чинят они (казаки. — Авт.) меж собою сами ж».

В случае с Усом московские власти проявили терпимость и по той причине, что опасались вызвать новую волну народных волнений. Выступление Уса и без того всколыхнуло огромную массу угнетенных, подготовив почву для крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина. Оно стало ее прологом.

Заветная вольница

Скопление на Дону в середине 60-х годов XVII века массы беглых давало о себе знать: хлеба не хватало. В Москву шли отписки такого содержания: «И во многие-де донские городки пришли с Украины беглые боярские люди и крестьяне з женами и з детьми, и от того-де ныне на Дону голод большой»; «Все казаки, и русские и хохлачи[16], говорят, что на Дону им жить не у чего». Царское правительство, которое не могло не беспокоить сосредоточение на российском южном рубеже «горючего» человеческого материала, не только не спешило с подвозом продовольствия, но и умышленно сокращало его.

Бывалым казакам было не привыкать к такому положению. Поход Василия Уса, предпринятый в надежде найти у государя жалованье и пропитание, показал донцам всю тщетность подобных намерений. Им не оставалось теперь ничего другого, как прибегнуть к старому испытанному способу поправить свои дела — пуститься «за зипунами»[17]. У казаков были свои изведанные маршруты. Они плавали на Волгу и Яик, выходили в Черное и Каспийское моря. В 1649–1650 годах станичный удалец Иван Кондырев с отрядом в 200 человек нападал на Хвалыни[18] на торговые суда, предпринимал вылазки на богатые кизилбашские (персидские) села, зимовал на Яике. Потом, явившись с повинной в Астрахань и получив полное прощение, он с большими трофеями вернулся на Дон.

Но год от года обстановка менялась. Если на рубеже 40— 50-х годов московские власти мирились с пиратскими рейдами донцов, с помощью которых осуществлялось сдерживание агрессивных соседей Московского государства, то в 60-х годах, в период длительной войны с Польшей и Швецией, правительство Алексея Михайловича, стремясь избежать обострения отношений с Турцией и Крымом, всячески пресекало походы в их владения «за зипунами». Выход в Черное море с Дона был к тому же заперт вновь отстроенной неприступной крепостью — Азовом, где был сосредоточен пятитысячный турецкий гарнизон, а река перегорожена цепями. Во внешнеполитические планы российского самодержавия не входило и столкновение с Персией. Между тем кизилбашский посол в Москве не переставал обращаться к «Тишайшему» с жалобами такого рода: «С вашей государевой стороны всякие набродные, худые люди, безыменные, беглые, приходят на Гилянские и Мазандеранские места, воюют, людей бьют, грабят, в полон берут; то же делают и над торговыми людьми, которые ходят по морю». Царские власти позаботились перекрыть Переволоку — привычный путь казацких отрядов, где они по суше перетаскивали свои суда с верхних притоков Дона на Волгу. Донцам по пути к Каспию никак нельзя было миновать город Царицын, а здесь-то и стали круглосуточно нести охрану специально направленные сюда для этого государевы сторожевые люди. Причем даром времени они не теряли и свою службу несли исправно. Германский дипломат Адам Олеарий, как раз тогда проплывавший вниз по Волге, пишет, что он видел на высокой горе недалеко от Царицына виселицу, на которой, как ему объяснили, вешали пойманных казаков.


Еще от автора Владимир Михайлович Соловьев
Древние славяне, I-X века

При чтении этой книги далекое прошлое славянских народов оказывается вдруг неожиданно близким. Те далекие века почему-то вовсе не кажутся глубокой древностью. Может быть, это оттого, что многое в раннесредневековой истории восточных, западных и южных славян отложилось в легендах и преданиях, сказках и былинах, уже хорошо знакомых читателю, особенно юному.Где и когда было первое упоминание о славянах? Что общего между мифом о Гиперборее и чудо-островом Буяном? Кем на самом деле является Баба-яга? Кто из князей восточных славян вымышленный, а кто настоящий? Почему иностранные очевидцы считали славян дикими и темными?


Нам нужна великая Россия

В 2012 году в нашей стране отмечают знаменательный юбилей – 1150-летие основания государства Российского.В глубину веков уходит история нашей Родины. Когда-то в древности она называлась Русью, а сравнительно недавно – Советским Союзом, или сокращенно СССР. Но большую часть времени своего существования Отечество наше носило то же имя, что и сейчас, – Россия.Россия была, есть и будет великая держава. И не потому, что она самая большая по территории страна мира. Причина в другом: Россия относится к числу наиболее мощных государств, играет ведущую роль на международной арене, влияет на все, что происходит на земном шаре.О том, как складывалась история России, как много страниц ее прошлого увенчаны славой, как обрела наша Отчизна великую судьбу, рассказывает эта книга.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Русские на чужбине, X–XX века

Почему Константинополь препятствовал возникновению русского поселения купцов? Почему королева Франции Анна Ярославна подписывала документы кириллицей? Почему боязнь заграницы, привычка ругать и осуждать все иноземное уживались на Руси со стойким интересом к заморским государствам? Почему Франция в XIX веке приняла наиболее заманчивый собирательный образ зарубежья, где найдется место всякому русскому человеку? Почему Константинополь-Стамбул стал перекрестком культур? Доктор исторических наук и профессор Владимир Соловьев откроет вам неизвестные страницы истории русского присутствия за рубежом.


Современники и потомки о восстании С.Т. Разина

Историография крестьянской войны под предводительством С. Т. Разина неотделима от истории общественной мысли России. О том, какими представлялись события 1667–1671 гг. и их участники современникам, как воспринимали Разина и возглавленное им движение выдающиеся дореволюционные и советские историки, рассказывается в этой книге. Центральное место в ней принадлежит советской историографии восстания. Автор прослеживает, как в легендах и преданиях жил и передавался из поколения в поколение дорогой русскому сердцу образ народного бунтаря.Для широкого круга читателей.


Рекомендуем почитать
Гитлеровская партия — партия хищнического империализма

В агитационной брошюре разоблачается Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия как политическая партия крупного германского финансового капитала — империалистической буржуазии. Автор выявляет и описывает основные вехи истории фашизма в Германии.


Римская Империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории

Книга представляет собой результат многолетних исследований автором, одного из сложнейших периодов истории Древнего Рима. В ней рассматриваются те аспекты социально-политического развития Римской империи в III в. н. э., которые являются предметом спора современных антиковедов. На основании свидетельств исторических источников автор показывает роль важнейших политических институтов римлян — сената и армии — в социально-политической жизни римского государства в III в. н. э., пытается решить вопрос о правомочности утверждении антиковедов относительно провинциального сепаратизма в империи в кризисный век ее истории, предлагает новую трактовку ряда теоретических аспектов проблемы кризиса III века в Римской империи.


Римское владычество на Востоке: Рим и Киликия (II в. до н. э. — 74 г. н. э.)

Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.


Под маской англичанина

Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.


Город шагнувший в века

Сборник статей к 385-летнему юбилею Новокузнецка.


Страдающий бог в религиях древнего мира

В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.