Степь - [25]

В раздумьях пребывал и уважаемый Аблай. Его призвал к себе ага, как при разговоре называл бек своего господина - Темиртас-хана. Но в этот раз светлый хан был не по-братски к нему суров. До хана дошли слухи о беспорядках, творимых во владениях Аблая. То, что скот воруют это привычно, и пастухи при этом бывает, гибнут, тоже понятно. Но то, что каким-то образом на вверенных Аблаю землях появились джунгары, которые выжигают целые аулы, убивают кипчаков сотнями, и Аблай при этом остается спокоен, и до сих пор не наказал обидчиков, а даже не удосужился известить великого хана! Это было серьезным проступком.

- Разве не тебя я доверил на последней охоте сол-гар? (левый фланг) Разве не ты был там тобша? (командир) И ты не можешь навести порядок в своей земле? Зачем скажи, ты набираешь нукеров, словно готовишься к войне?

Аблай после этих слов вздрогнул. Он действительно готовился к войне, но надеялся, что хан не узнает, о том, что он набирает войско. Именно растущее войско требовало все больше затрат. Воинов нужно было кормить, обуть, одеть, вооружить.

- Или то не джигиты, а коркак шиберилер (трусливые шакалы)? – продолжал хан - Они для красоты носят кольчуги и устраивают байгу? А теперь скажи мне, разве могу я доверять джигиту коня, если он путается в стремени?

Бек промолчал, не осмеливаясь ничего говорить в ответ. Он покорно слушал длинный монолог хана, склонив голову, и спина его выгнутая дугой готовилась к удару камчи. Но удара не было, а вот то, что в заключении сказал Темиртас, было ударом похуже плетки. Хан приказал ему навести порядок и перестать обижать младших, кого именно было непонятно ( мало ли кто мог обидится на сильного бека?). Пока хан не сказал прямо, что Аблай должен помириться с Байрамом, и взять в жены его дочь. Брови Аблая удивленно поползли вверх, вот значит, откуда ветер дул? Байрам прибегал жаловаться на него? И что с того? Чем бай мог подкупить хана? Чем умаслить? Э-э-э…. Значит, Байрам богаче чем, кажется, просто так Темиртас не говорил бы со своим беком, как с простым захулом (рядовым офицером). А хитрый корсак Байрам сидит, и скалит сейчас свои желтые гнилые зубы в улыбке. И дочь свою старую пристроил, и обидчика в родственники получил.

Темиртас взмахнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и Аблай униженно вышел из ханского шатра, пятясь задом к выходу и кланяясь. А ведь всего лишь полгода назад он стоял рядом с ханом, и хан доверительно шептал ему на ухо и смеялся шуткам Аблая. Как переменчив мир! « Но ничего…, - думал бек, - придет время, и вы у меня кровавыми слезами умоетесь! И первым будет Байрам... кишки свои будет с земли собирать». Разъяренный бек вернулся к себе и стал продумывать план мести. Но для начала, он выполнил то, что требовал хан, заслал сватов к Байраму. Сватов Байрам встретил ласково, но в качестве калыма за свою дочь потребовал табун лошадей в четыреста голов. Каков наглец! Намекал Аблаю, мол, сколько украл, столько калымом и отдашь. Аблай поскрипел зубами, но согласился. Отдавать тот самый табун было верхом глупости, поэтому бек приказал своим нукерам пригнать табун, что пасся в Кургальджинских степях. Там на заливных лугах, у больших озер, кони были справные, и отдавать таких не стыдно, все равно к нему вернутся. Улыбнулся Аблай в жидкие усы.

Неделю туда, неделю обратно. А там можно будет и той затеять, и Темиртаса позвать дорогим гостем. Приедет, не откажет. Дорогих подарков привезет. А к тому времени и ему подарочек приготовлю – саркыт, гостинец на дорогу.

***

Человек не всегда чего-то хочет, иногда он не хочет ничего. Вам знакомо это чувство отупения после тяжелой физической работы? Когда при полном истощении физических сил, вы не думаете, не можете, не хотите уже ничего, и даже мысли не шевелятся. Остается только одно – упасть и умереть. Или уснуть… Вот в чем трудность… Какие сны приснятся в смертном сне? Так, кажется, писал Шекспир.

Не знаю, почему я не свалился с Матильды, видимо инстинкт самосохранения еще работал. Но куда меня везла верная лошадка, я не знал, и не управлял ей. Перед глазами плыли красные круги, да и окружающее пространство выпадало из резкости и показывало то крен горизонта влево, то вправо. Словно не на лошади я ехал, а плыл на шлюпке по океану, и океан штормило баллов на восемь. Через какое-то время я не выдержал, выпал из шлюпки, и утонул в черной мгле, где меня по-прежнему качало, а навстречу кто-то кидал и кидал красные круги. Круги до меня не долетали, растворялись во тьме. И тогда я утонул окончательно. А когда начал приходить в себя, то почувствовал, что лежу на берегу, а мою щеку омывает теплая волна. Только почему-то пахла волна не очень и была липкая. Открыв глаза, обнаружил, что не волна то вовсе, а язык моей лошади, которая сосредоточенно пытается вылизать меня как кошка котенка. И лежу я на голой земле, и никакого океана поблизости нет. Вспомнился анекдот к случаю:

Приехали мужики на рыбалку. Нажрались естественно. А утром смотрят, а сети по полю раскатаны. И один другому говорит: