Стена - [52]

Он быстро встал. Один из стоявших позади солдат тут же забрал табуретку, на которой он сидел, и привел ее в прежнее положение, сложив ножки. Кардинелле дернул головой, резко наклонив ее вперед и тут же подняв. Повернувшись, он сделал то же самое по отношению к Вивре, который в ответ отвесил такой низкий поклон, что чуть не распростерся на полу.

Пружинистым шагом Кардинелле направился к выходу.

– Прелетте Вивре, – возвестил он звучным, чистым голосом, задержавшись у двери. – Вы хорошо поработали, вернув здоровье этому чудо-мальчику. В начинающейся кампании он принесет удачу. Этим вечером попрощайтесь с ним.

Гораздо позднее, когда день уже подходил к концу, Вивре дал Тигхи последний урок нового языка и очень подробно рассказал ему об армии Империи.

– Завтра все будет по-другому, – сказал он. – Тебя будут обучать в твоем платоне.

– Что такое «платон»?

– Часть армии. Больше, чем самая маленькая часть. Там у тебя будут братья, сестры.

– Но не будет отца! – вскричал Тигхи.

Он обнаружил, что у него опять потекли слезы из глаз. Это было глупо, но что поделать, если твои глаза на мокром месте. Но и глаза Вивре налились влагой.

– Отца тебе заменит твой командир платона, – сказал он. – Ты снова полетишь – тебя решили сделать флатаром, потому что ты худой и небольшого роста. Флатар должен быть маленьким, потому что флат не может нести большой вес. Однако тебя выбрали еще потому, что ты уже летал. Ты прилетел сюда, как маленькая птичка. Свалился сюда.

– Отца не будет! – повторил Тигхи. – Такого, как вы!

Тут Вивре не выдержал и уступил напору чувств, копившихся внутри. Он тоже заплакал.

– Моя пурепул маленькая птичка, – сказал он и, обняв Тигхи за шею, прижал к своей груди. – Такого, как вы!

– Я буду приходить сюда, – пообещал Тигхи, – много раз, чтобы сказать вам «добрый новый день, Вивре».

– Только если ты заболеешь, я думаю, – сказал Вивре. – Только это разрешается. Однако не печалься! Не печалься! У тебя будет новая семья. У тебя будет учеба. Ты будешь летать.

Затем он долгое время сидел молча.

Вечером они поужинали вместе. По мере того как день подходил к концу, свет, вливавшийся через открытую дверь, становился все более тусклым. Светлое пятно на полу палаты сжималось быстрее, чем могла бы ползти змея, словно солнце стремилось уйти отсюда. Наконец оно исчезло вовсе. Вивре встал, и прежде чем закрыть дверь, зажег настенную свечу. Сумеречные ветры завывали снаружи, ломясь в дверь, а они сидели вдвоем и молчали.

Наконец Вивре нарушил молчание.

– Я расскажу тебе, моя маленькая птичка, – начал он. – У меня были сын и дочь.

– У вас были сын и дочь, – повторил Тигхи.

– Когда моя дочь была Навиен, мой сын стал… ты не знаешь этого слова. У нас есть слово, чтобы описать это, – отхалпул. Злиться, обижаться на девочку. Что она появилась. Раньше он был единственным, а теперь он был вторым, – самым старшим, да, но моя дочь была более балиенетте. Это злило его. Ты следишь?

– Думаю, что да, – ответил Тигхи, хотя в действительности не понимал, что пытался донести до него Вивре.

– Он был мальчиком, всего лишь мальчиком. Затем однажды он столкнул свою сестру с мира. Он был всего лишь мальчиком, понимаешь? И я думаю, в его голове, – и Вивре постучал по своей голове для вящей убедительности, – была мысль: она исчезнет, и я снова стану первым в семье. Я думаю, он не хотел убивать ее, понимаешь? Он был всего лишь мальчиком.

Тигхи продолжал хранить молчание. Вивре вздохнул.

– Она была маленькая, и он тоже был маленький; однако он был уже достаточно большой, чтобы совершить эту ошибку. Он толкнул ее, и она упала. В той части Имперского Города, где мы жили, был лазарет, рядом с армейским домом и трулано. В этом месте Город расположен на склоне слоями, и каждый следующий уступ, который идет ниже, выдается вперед больше того, который над ним. И таких уступов десять или двенадцать, поэтому моя дочь пролетела совсем немного. Однако она была маленькой и сломала много костей. Она прожила неделю, а потом умерла. Но я думаю, что у него не было в мыслях убивать ее, и после этого он очень грустил. Я думаю, что в его голове была настоящая боль, – Вивре опять постучал себя по голове, – не головная боль, а его чувства, понимаешь? Мы говорим: конфла.

– Совесть, – сказал Тигхи.

Вивре замолчал.

– И что же вы сделали? – спросил Тигхи.

Вивре пожал плечами и направился к двери, чтобы закрыть небольшое вентиляционное отверстие. Поступавший через него холодный воздух мог выстудить все помещение. Не говоря ни слова, Вивре вставил в пазы щиток, а затем вернулся к матрацу Тигхи и уселся на пол, подобрав под себя ноги.

– В Империи существует лишь один способ лечения, – он использовал медицинский термин, – таких вещей. За крамла, за убийство другого человека в вашей семье или в городе. Даже если крамла деригинал ребенок, нет никакой разницы. Если убивает взрослый, его сбрасывают с мира. Это закон. Если убивает ребенок, с ним поступают так же. Мой сын плакал, говоря снова и снова, как он убил. – Вивре смотрел в пол, не поднимая головы. Его плечи вздрагивали. – Моего сына сбросили с мира за то, что он сделал. И вот теперь у меня нет ни дочери, ни сына.