Стена - [25]

Почти целую неделю он не ходил к Уиттеру, а затем случайно повстречал старого торговца обезьянами на рыночном выступе.

– Привет, мой мальчик, – окликнул он его. – Давненько не видел тебя, давненько. Что же ты забыл нас? Моя девочка все время спрашивает о тебе?

Против своей воли Тигхи дал втянуть себя в разговор.

– В самом деле?

– Да чтоб мне провалиться на этом месте.

Тигхи улыбнулся:

– Вообще-то я уже подумывал о том, чтобы сегодня спуститься к вам. Сейчас мне нужно купить свечку, но я мог бы навестить вас попозже.

– Лучше вечером, – сказал старый Уиттер и сплюнул. Что бы он ни жевал, слюна у него всегда была черная. – Сейчас она на Раитвордских утесах, собирает корм для обезьян. Заходи вечером. Что у тебя с головой, парень?

– Ударился о дверь, – автоматически ответил Тигхи.

При мысли о том, что он снова увидит Уиттершу, все тело наполнилось светом и возбуждением. Однако ко всему этому примешивалось тяжелое чувство страха: ведь это серьезный проступок с его стороны, и притом преднамеренный. Однако совсем не обязательно, чтобы дед узнал. Ма тоже об этом знать не нужно.

Большинство торговцев на торговом уступе уже закрыли свои заведения, однако ма приказала ему принести свечку, и Тигхи отправился в свечную лавку, которая принадлежала женщине по имени Анши. Женщина имела давние связи с семьей Тигхи. Свечи делали главным образом из восковых секреций, которые соскребали с листьев некоторых растений, однако в таком деле нельзя было обойтись без определенной добавки козьего жира. Этот ингредиент придавал твердость конечному продукту. Ма сказала, что Анши отдаст ему свечку в зачет долга, являвшегося частью сложной системы взаимных обязательств. Тигхи охотно согласился забрать ее. Подойдя к свечной лавке, он увидел Анши, которая стояла, прислонившись спиной к двери, и курила.

– Доброго здоровья вам и привет, – сказал Тигхи, немного оробев. – Я пришел за свечкой. Моя ма сказала, что вы с ней обо всем договорились.

– Я принесу, – проговорила она. – Я сделала ее для твоей ма несколько дней назад. Я ждала тебя.

Анши зашла в свою лавку и, вернувшись со свечой, завернутой в травяную ткань, с улыбкой подала ее мальчику. Тигхи улыбнулся в ответ.

Он не спешил возвращаться домой. Отыскав расщелину на не слишком людном уступе, Тигхи забрался туда и стал смотреть в бледнеющее полуденное небо, по которому мчались облака костно-серого цвета. Он поиграл со свечкой, увесистой, как камень. Вдавил ноготь большого пальца в ее податливую поверхность. Как свеча могла иметь вес камня, но не его твердость? Интересный вопрос. Стало быть, воск состоит из другого вещества, не такого, как то, из которого сделан камень. Два разных вещества. Тигхи поразмышлял немного над тем, сколько же в природе различных веществ. Например, воздух и вода; затем хрупкие, твердые и мягкие субстанции. Однако эти мысли слишком утомляли его, и Тигхи оставил их. Его лицо нагрелось на солнце. Мальчик рассеянно поковырял мизинцем в носу.

На уступе вдруг появилась обезьяна, которая бежала, отталкиваясь задними конечностями и припадая на передние. Она исчезла прежде, чем Тигхи успел разглядеть, есть ли на ней ошейник.

По земле деловито сновали муравьи. Один за другим ползли они между травинками. Тигхи попытался представить мир, спустившись до их уровня. Должно быть, стебельки травы им кажутся огромными столбами, а крупинки грязи – большими валунами. Как же они тогда воспринимают Вселенную? Как плоскую поверхность, созданную неким Муравьем-Богом величиной с человека и усеянную огромными стволами травы?

Тигхи опустился на колени и пригляделся получше. Муравьи были красно-черные. Их щитки, раскрашенные полосками этих цветов, поблескивали, словно были из пластика. У каждого муравья на голове подрагивали нити-руки. Языки? Глаза на стебельках?

Однажды дед сказал, что у Тигхи мысли работают не в том направлении. Вместо того чтобы познавать Бога и держать язык за зубами, он слишком много времени тратит на то, чтобы задавать вопросы, на которые нет ответов.

Тигхи вздохнул. Пора идти домой. Он поднял с земли свечку и стряхнул с нее муравьев.

Мальчик шагал по тропинкам, истертым в пыль сотнями ног, тропинкам, врезавшимся в его память настолько, что он мог пройти по ним с закрытыми глазами. Однако он не стал закрывать глаза. Край почти рядом, и любого всегда подстерегает опасность подойти к нему слишком близко и, потеряв равновесие, свалиться в бездну. При мысли об этом у Тигхи опять неприятно свело внизу живота, и он выбрал тропу, которая проходила ближе других к вселяющей уверенность и спокойствие стене.

Спустившись по крутой лестнице, он оказался на выступе главной улицы. Лицо мальчика настолько примелькалось в этой части деревни, что несколько скитальцев даже помахали ему. Однако он лишь ускорил шаг и не стал отвечать на приветствия. Вперед, к концу выступа, вверх по общественной лестнице, зигзагом по верхним, коротким уступам, туда, где его дом.

От быстрой ходьбы Тигхи стало жарко, и прихожая обдала его приятной прохладой. Резкий переход от яркого солнца к домашнему полумраку на несколько мгновений ослепил его, однако глаза мальчика вскоре приспособились к новым условиям.