Стена над Бездной - [28]

Купец посмотрел на него, прищурившись и некоторое время молчал. Потом сказал:

— Ты оказал мне большую честь, великий царь. Я многое слышал о тебе и теперь гораздо яснее вижу, где в тех рассказах была правда, а где клевета.

— Не поторопился ли ты, составив своё суждение? — улыбнулся Александр.

Нитбалу тоже улыбнулся. Очень открыто и доброжелательно.

Александр посмотрел на Эвмена. Тот подался вперёд и напрягся, снова всем своим видом показывая, что хочет что-то сказать. Царь еле заметно кивнул.

— Признаться, ты удивил нас, достойнейший сын Илирабиха, — сказал Эвмен, — в голосе твоём явственно слышится грусть об утраченной свободе, однако наши добрые друзья, подданные царя Хуцции, немало удивились, увидев, сколь быстро свободолюбивая Страна Пурпура отдалась под руку Тутмоса, хотя за три дня до нашего появления числила его врагом.

— Полагаю, мои соплеменники всего лишь взвесили зло и избрали меньшее, — сказал Нитбалу.

Александр чуть скривил губы. Купец заметил это и, примирительно приподняв ладони, пояснил:

— Не гневайся, великий царь, но посуди сам — что было делать бедным кинаххам, когда они, пятясь от кровожадного крокодила, угодили в пасть льва? Крокодил к тому времени уже насытился, лев же был голоден.

— Не означает ли твой визит, почтенный Нитбалу, что крокодил снова проголодался? — спросил Александр.

Купец медленно покачал головой.

— Я хотел бы объяснить тебе кое-что, великий царь. Возможно, выслушав меня, ты будешь удовлетворён в большей степени, нежели я просто ответил бы «да» или «нет».

— Я весь внимание, почтеннейший, — кивнул Александр.

— Крокодил силён. Очень силён. И его власть весьма обременительна для нас. Дед Менхеперра грабил нашу страну. Самому Менхеперра оказалось мало грабить нас. Его побратим решил отнять у нас наши души. Он запретил нам служить нашим богам, как завещали предки. Благого Господина он повелел именовать Сети-змееборцем, а Аштарт по его воле превратилась в Хатор. Он забрал детей высокородных и воспитал в своей вере. Они вернулись к нам чужими… Теперь в Цоре правит царь, который больше ремту, чем кинаххи. Он не любит говорить на родном языке.

— И вот это вы считаете «меньшим злом»? — спросил Александр.

— Не всё так просто, великий царь. Ранефер и сестра его мудры, они понимают, что одним кнутом тяжело держать народ в узде. И поднесли нам медовую лепёшку. В Цоре, Цидоне и Гебале появились не только большие храмы Маат и Амена, но и маленькие, посвящённые Хатор и Анпу. Бог с головой шакала покровительствует врачевателям, а Хатор опекает матерей. Её жрицы весьма опытны в деле принятия родов. Поначалу женщины боялись их, но теперь страх прошёл и всё больше обращается к ним за помощью. Стало меньше женщин умирать родами, а здоровых детей больше. И высокородный и простолюдин, все хотят быть здоровыми и жить долго. Жрецы Анпу помогают всякому. Только принеси вино, плоды и мясо агнцев Дарующей и Отнимающей. Откажись от Баала, поклонись Триединому. Cбрей бороду, прими Рен. Защити себя от тварей Тьмы знаками Всевидящего Ока, подведя глаза толчёным малахитом или лазуритом. Иначе Триединый и Прекраснейшая не заметят смертных в своей обители.

Нитбалу умолчал, каково было главное требование Ранефера — прекратить приношение в жертву детей. Кто знает, как отнесётся к этому Ишкандар?

Александр слушал очень внимательно. Казалось, ударь сейчас над ухом в колокол — не заметит.

Купец продолжал свою речь:

— В Яхмаде теперь Разящую-из-за-Времён, Карающую отступников называют именем Нейти, а не Маннат. При храмах открыли суды и школы лучников, ибо Держащая Скипетр Ириса в другой руке держит лук и стрелы. Вы думали, тот лучник, что пришёл со мною — ремту? Нет. Хотя… Теперь, пожалуй, да… Он обучался в храме Нейти искусству стрельбы. Принял их веру, как и я.

— Ты не сбрил бороду, достойнейший, — сказал Александр.

— Не сбрил, — подтвердил купец.

— Почему? Ведь ты сам сказал, что ремту с презрением относятся к бородатым хананеям.

— Ремту с презрением и высокомерием относятся ко всем, кто не похож на них. Но это касается не столько внешности, сколько веры. Будь ты хоть нехси с кожей чернее сажи, если ты принял Рен — ты для них свой. Немало нехси среди высших военачальников, что основали знатные роды. Что касается меня, то я имею дело не только с ремту. Со многими людьми, говорящими на разных языках. Есть среди них и такие, кто считает, что при Мегиддо Величайшего можно было победить, но царям, заключившим союз, не достало доверия друг к другу. Каждый из них преследовал лишь свои цели. Воины Бабили всю битву простояли в стороне и ушли. У каждой глупости есть цена. Теперь они её заплатят.

Нитбалу отпил вина, покатал языком во рту, смакуя.

— Ирония судьбы — при Мегиддо Паршататарна и Иштартубал стояли против Величайшего, рядом с воинами Бабили. А теперь они идут грабить и жечь Бабили под знаменем Амена.

Александр помрачнел.

— Я встречался с Иштартубалом и он показался мне достойным мужем. Не ожидал, что он перебежчик.

— Он не перебежчик. Иштартубал — давний друг и побратим Ранефера. Его повелитель прельстился посулами царя митанни и других царей и послал своего полководца воевать с ремту, но Иштартубал немало сделал, чтобы при Мегиддо цари потерпели поражение.