Стена Искандара - [6]

Все стихло, будто пронеслась гроза.

С улыбкой Искандар внимал ему,

Все высказать — не помешал ему.

Когда гонец все, что хотел, сказал —

Он так ему достойно отвечал:

«Дара — чистопородный кей и шах,

Быть нам примером призванный в веках.

Но я, тебе внимая, изумлен:

Как стал в своих словах несдержан он.

Владык вселенной, как презренный сброд,

Достойнейших — рабами он зовет!

Царей, которых во главе людей

Поставил бог по мудрости своей,

Дара решил рабами называть?

Но тут пути добра не отыскать.

Мы все — рабы Иездана, только бог

Меня своим рабом назвать бы мог.

Пускай твой шах подумал бы сперва

Пред тем, как эти вымолвить слова.

Себя с великим богом он сравнил,

Грех святотатства страшный совершил

Меня безумцем пьяным он зовет,

Дитятею, не знающим забот.

Меня он обвиняет в трех грехах,

А сам он богохульствует — твой шах!

Коль уважения меж нами нет —

И примирения меж нами нет!

Допустим, что я мал, а он велик, —

Но как несдержан у него язык!

Большая птица — аист; но и он

От ястреба уходит, устрашен.

Твой царь Дара мне милость оказал,

Клюку и мяч в подарок мне прислал.

Я в этом вижу тайный смысл…

Ну что ж — В истолкованье он весьма хорош…

Мысль мудрецов, что землю обошла,

Нам говорит: земля, как мяч, кругла.

Дара свой смысл в мяче и клюшке скрыл,

А бог мне целый мир, как мяч, вручил.

Какая же загадка скрыта в нем

В човгане этом с загнутым концом?

Я понял: повелителем времен

Човган судьбы вселенной мне вручен,

Чтоб торопил я своего коня,

Чтоб мяч отбил у всех, вперед гоня.

Здесь — предсказанье, радостная весть…

Да, в этой вести — счастье мне и честь.

Не новую принес сегодня мне

Ты притчу о кунжутовом зерне.

Мол, как семян кунжута вам не счесть,

Так и числа моим войскам не счесть.

Пусть ваша рать несметна, как кунжут,

Ее мои цыплята поклюют!»

И на кунжут, что был среди палат

Рассыпан, он принесть велел цыплят.

Все поклевали птицы; и зерном

Не поделились даже с муравьем.

Посол Дары глядел, молчал, бледнел;

Понуро пристыженный он сидел.

И молвил Искандар: «Встань! Подобру

Иди от нас. И извести Дару:

Что слышал здесь, ему ты донеси,

В дороге дальней слов не растряси!»

Согбенный от стыда ушел посол, —

Не на ногах — на голове ушел.

И распахнулись ворота беды…

Взметнулся до небес огонь вражды.

Нахлынул смуты неуемный вал,

И мир из хижин бедственных бежал.

* * *

Дай, кравчий, мне вина! Пусть, опьянев,

Я зарычу, как разъяренный лев!

Во вражий стан ворвусь я пьяным львом

И в миг единый разочтусь с врагом.

Спой мне, певец, в рассветной полутьме

Напев воинственный из «Шах-наме».

Два шаха тронули струну вражды,

Так пусть же будут воины тверды.

О Навои! Покоя в мире нет,

Под горьким ветром смуты меркнет свет.

Коль хочешь мира в наши времена,

Не расставайся с чашею вина.

Круг наших бед земных неисчислим,

Но тот, кто пьет, — тот не подвержен им.

Осуждение вражды, которая является причиной разрушения достояния людей и которая грозит гибелью миру

О том, как от вражды двух правителей ударила молния бедствий в харман народов мира, а от союза двух друзей пролился дождь милости и потушил языки огня

НАЗИДАНИЕ

Искандар просит Арасту рассказать о причинах войн. Раздоры нежелательны, и войны губительны для всех народов, но случается ли, что война становится неизбежной? Арасту открывает свет в этой тьме и объясняет истинное начало вражды

Дара поражен словами Искандара, он собирает бесчисленное войско со всех концов света и идет войной против Искандара. Искандар, оказавшись лицом к лицу с этим морем несчастий и селем бедствий, готов повергнуть эту гору опасностей молнией сражения. Оба царя готовятся перевернуть небо вверх дном. Однако знамя государства Дары повергнуто иной бурей, а знамя Искандара сверкает как солнце

Историк древней распри двух царей

Так завил кольца повести своей:

Когда посол Дары, что в Руме был,

Речь Искандара шаху изложил, —

Все передал, утайки не творя,

Что слышал от румийского царя, —

Дара, владыка необъятных стран,

Был исступленьем гнева обуян.

Стал, как огонь, от головы до ног

Он, пред которым трепетал Восток.

«Тьфу!» — обращаясь к небу, он кричал,

Упрек земле и небу обращал.

Как молния небес, метался он,

Как в лихорадке, содрогался он.

И чтобы гнев души своей унять,

Приказ он отдал — войско собирать.

И хлынули, как реки в океан,

Полки из ближних и далеких стран.

Иран, Туран, Монголия, Китай,

Где мира обитаемого край,

Откуда солнце поутру встает, —

Все поголовно поднялись в поход.

И побережья западных морей

Послали всех мужчин царю царей.

И люди Африки, и тех земель,

Где вечный сумрак, стужа и метель, —

Все на могучий клич войны пришли,

И не прийти — ты скажешь — не могли.

Волнуясь, по долинам и горам,

Без края простираясь по степям,

Необозримо воинства текли, —

Цари, султаны, ханы их вели.

И так был шум идущих войск велик,

Что высшей сферы неба он достиг.

Лишь Зангибар, и Рум, и Франгистан

Людей не слали в Кей-Кубадов стан,[17]

Затем, что Искандарову в те дни

Власть добровольно приняли они.

Текли войска в течение двух лет,

Сошлись войска, каких не видел свет.

Небесных звезд бесчисленней полки,

Несметней, чем пустынные пески.

И негде было им шатры разбить,

Рек не хватило коней напоить.

Туда, где сбор войскам назначен был,

Шах, нетерпенья полный, поспешил.