Стена Искандара - [3]

Мысль эта в царской памяти жила,

Ветвилась, мощным древом возросла,

Но влек его не славы бранной шум,

Был мудростью глубок пытливый ум.

Как солнце, поднимаясь издали,

Одно блистает над лицом земли,

Так Искандар под сводом древним сим,

Ни с кем в делах великих несравним.

Ему сопутствовали чудеса…

Пред ним смолкали гордых голоса.

Коль все его деянья описать,

Не хватит жизни — книгу прочитать.

Ведь важен каждый день его и час, —

Начав писать, нельзя прервать рассказ.

Поэтому я много упущу

И повесть нарочито сокращу.

Коль завершу сказание мое,

Исполнится желание мое.

Я из забвенья повесть подыму,

Столь много говорящую уму.

Немало есть значительного в ней,

Но больше удивительного в ней.

Отсеяв ложь, рожденную в веках,

Скажу я правду в искренних стихах.

Он — покровитель государства был

И в Руме утвердитель царства был.

Освободил народ свой от оков,

Страну свою очистил от врагов.

И, убедясь, что власть его крепка,

Он за предел страны повел войска.

Магрибским дивам он нанес удар,

Завоевал далекий Зангибар.

Большая распря у него была

С Дарой — оплотом зависти и зла.

Не медля, как опору бытия,

Завоевал он франкские края,[8]

И, с франкским миром заключив союз,

Он покорил далекий Андалуз.

Идя обратно, Миср он захватил,

И небосвод — царя благословил.

Он там, с войсками ставши на привал,

Искандарию-город основал.

Потом, суди его источник сил,

Зардуштовы огни он погасил.[9]

Потом в Иран пошел, в иракский край,

Чтоб радостно запел иракский най.

Когда иракской он достиг земли,

В Ираке люди радость обрели.

Потом он взял Халеб и землю Шам,

Принес благополучье беднякам.

Когда Йемену он явил свой лик,

Там камни превратились в сердолик.

Потом пред Меккой он предстал святой

И в Мекке прах поцеловал святой.

Потом к морским пошел он берегам,

Кладя основу славным городам.

Незавоеван оставался Фарс.

И что ж — ему без боя сдался Фарс.

И знамением счастья озарен,

В поход на Север устремился он.

И цепи гор пустынных увидал…

Вернулся и Хорезм завоевал,

Даря, как солнце, милостью своей

Простор кипчакских пастбищ и степей.

И он в трудах походных не ослаб,

Прошел через Саксин, через Саклаб.

Прошел он стороною Ос и Рус[10]

И с ними дружбы заключил союз.

И гурджей и чаркасов посетил,

И гурджей и чаркасов покорил.

От Севера, где древних рек исток,

Он с войском устремился на Восток.

Колючки истребил в стране Фархар,

Отраду подарил стране Фархар.

В Мавераннахр он прилетел, как дым,

И Самарканд открыл врата пред ним.

Как ветер западный, страну Чигиль

Овеял он, — так нам вещает быль.

И, в Чин прибыв, он там разбил свой стан.

И сам пришел служить ему хакан.

И с Хиндом у него была война,

Пред ним склонилась Кейдова страна,

Он изваянья идолов низверг,

На древних алтарях огонь померк.[11]

И к правой вере — всей вселенной круг

Привел он, указавши путь — на юг.

И через Синд, пройдя к Кечу Мукран,

Без остановки двинулся в Кирман.

Воздвиг он в Хорасане, говорят,

Прекраснейший из городов — Герат.

Пройдя пустынный и безлюдный край,

Построил Рей, как первозданный рай.

И плод созрел в саду великих дум…

Мир покорив, он воротился в Рум.

Но — в радостях, в пирах — не отыскал

Отрады той, что сердцем он алкал.

И вновь походом обошел весь мир,

Повсюду утвердив добро и мир.

Защитой от яджуджей им стена [12]

Была железная возведена.

Скажи: он обошел не мир земной,

А девять сводов неба над землей.

На всех дорогах, для любой страны,

Ягач он сделал мерою длины.

И знаки расстояний на путях

Велел установить великий шах.

А на местах ночлегов каждый край

Был должен ставить караван-сарай.

Благоустраивал без шума он

Строй жизни мира, к благу устремлен.

И в море, словно кит, решил уплыть;

И корабли смолить велел, снастить.

И долго плавал, как гласит молва,

И открывал средь моря острова.

Есть острова в неведомых морях,

Которые благословил аллах.

На них высаживаясь, Искандар

Брал их себе, как лучший божий дар.

Так он до крайних островов дошел,

Но утоленья сердца не нашел.

Великим беспокойством обуян —

В неведомый поплыл он Океан.

Под кораблем — пучины вечных вод,

Над кораблем — бескрайный небосвод.

Но, дерзкое задумав, Искандар

С собою вез большой стеклянный шар.

Он влез в него; и крышку засмолить

Велел, и шар в пучину опустить.

Канат надежный — в десять верст длиной

Разматывался черною змеей;

Он к шару прикреплен одним концом,

К навою на борту — другим концом.

Шах быстро погружался в глубину,

Водоворотом увлечен ко дну.

Он чудеса увидел бездн морских…

Нет слов у нас, чтоб рассказать о них.

И вытащен из глубины с трудом,

Очнулся он на корабле своем.

Противоречья, должен я признать,

В рассказе этом можно отыскать.

Искатель возвратился в мир земной

И устремился за живой водой.

Свет жизни он во тьме пошел искать,

И не нашел, и обратился вспять.

Истока вечной жизни не нашел,

С устами пересохшими ушел.[13]

Вел Хызр его по суше, а Ильяс

В морях — вставал к кормилу в грозный час.

Свершить же не под силу никому

Все, что до нас свершить пришлось ему.

Дал небосвод ему такую власть,

Что целый мир пред ним был должен пасть.

Коль все, что я о нем храню в уме,

Запечатлеть — возникнет «Шах-наме».[14]

Итак, все, что я знаю, записать

Решил я кратко в малую тетрадь.

В любом двустишии заключена

Невоплощенной песни глубина.

Все было так; я сделал все, что мог;