Стена Искандара - [18]

Прекрасноликий шах, придя в восторг,

Крик изумленья радостно исторг.

Сказал: «Вот чудо для ума и глаз!

Простите мне, что сомневался в вас!

Когда ж возмездья пустим мы стрелу

В оплот жестокосердого Маллу?»

«Да хоть сейчас! — ответили ему, —

Согласно повеленью твоему!»

И шах явил войскам свой светлый лик,

И ликованья шум в войсках возник.

Сел на коня могучего султан —

За ним войска пошли, как Океан.

Цари земли у стремени его —

Оруженосцы бремени его.

Ученые же люди — погляди!

Орудье грома катят впереди.

Не на колесах медную трубу,

А грозную противника судьбу.

И, выйдя за передний воинств ряд,

Они в трубу вкатили свой снаряд.

Спервоначалу Чина вещество[39]

На дно трубы насыпав под него.

Когда ж того орудья фитили

Мудрейшие из мудрых подожгли,

Раздался гром — и талисман взлетел,

Дабы народа тягостный удел

Одним ударом счастливо решить,

Дабы оплот насилья сокрушить!

Вот в крепости врагов снаряд упал,

И разорвался, и загрохотал.

Возникли ад, огонь, зловонье, гром —

И воины попадали кругом.

От дыма почернели лица их,

И раскололись створы врат стальных,

И распахнулось крепости жерло,

И на врагов смятение нашло, —

В безумье их повергли гром и дым…

Что, кроме бегства, оставалось им?

Вопя, они помчались в свой удел,

Там, где Маллу, злосчастный шах, сидел.

Золотолицыми они пришли,

А вспять черней, чем негры, утекли.

Сизоворонками они пришли,

Воронами и галками ушли.

Вот враг непобедимый поражен!

Вот глины ком на тысячу ворон![40]

…Когда же вести выслушал Маллу

Про грозную румийскую стрелу,

Об Искандаре тут подумал он

И понял, что он слаб, а тот силен!

Что маг перед ученым-мудрецом?

Что он — Маллу — перед таким царем?

И понял он, что мир его померк

В тот день, когда он мир с царем отверг.

И видит он, в смятении народ…

И сам от страха места не найдет.

В подземный ход — иного нет пути —

Сокровища велел перенести.

Оружье, золото и серебро,

Рубины, перлы — все свое добро.

Но вы, что столь богатым можно быть,

Увы, не сможете вообразить!

А сам на Каратаг он улетел

И, словно муха на ворону, сел!

И тот, кому свой меч вручил Дара,

Тот Джем,[41] увидев действие ядра,

Сказал: «Ну, с богом, в крепость мы войдем!»

Но мудрецы, стоявшие кругом,

Ответили ему: «Сегодня — нет!

До завтра налагаем мы запрет.

Там не рассеялся зловредный дым.

До завтра здесь спокойно посидим!»

И сердце к отдыху и пиршеству

Шах обратил, подобный божеству.

Мужей науки в свой шатер созвал,

И много почестей им оказал,

И милостью своей их озарил,

И возвеличил их, и одарил…

Когда же закатился солнца шар,

Что над землей блистал, как Искандар,

И кубок наслажденье даровал

Всем, кто к нему устами припадал,

Из царского шатра они ушли

И с чистым сердцем отдых обрели.

Когда же встало солнце, сквозь туман

Горя, как Искандаров талисман,

Прекрасный шах явил войскам свой лик,

Как солнце утра — светел и велик, —

И выехал верхом к своим войскам,

Слоноподобный мощью, как Рустам.

И воинство рекою потекло

И в крепость чародейскую вошло.

Тесниной шло оно дней пять иль шесть,

Когда примчалась из Кашмира весть.

Гонец — к царю: письмо в руке одной

И ключ от города — в руке другой.

Писали: «Под насильственным жезлом

Народ наш не народом был — рабом!

Но, испытав могучий твой таран,

Бежал Маллу, безжалостный тиран.

Тобой от рабства освобождены,

К тебе мы благодарностью полны!

Но хоть избегли рабской мы судьбы,

Тебе мы будем верные рабы!

Простри над нами, мудрый царь царей,

Десницу справедливости твоей!

Мы совершим, что только скажешь ты!

Исполним все, что ни прикажешь ты!

Велишь — навстречу мы тебе пойдем

Всем городом! Твоей лишь воли ждем!»

И шах в ответ послал такой приказ:

«Мы не желаем беспокоить вас.

Сам буду к вам я через два-три дня.

Не бойтесь — и молитесь за меня!»

И вскоре Искандар в Кашмир вступил.

И в городе войска расположил.

Дворец отрады шах Маллу воздвиг,

Взрастил увеселения цветник.

В том замке, что свободным стал от чар,

Со свитой разместился Искандар.

Впервые в жизни в сад прекрасный тот

Теперь свободно приходил народ.

Вниманье шаха люди там нашли,

Надежду жизни новой обрели.

Любовней и заботливей отца

Он обнадежил скорбные сердца.

Сказал: «Вот отдал я приказ войскам,

Дабы обид не наносили вам!

И кто у вас веревку отберет,

Висеть на той веревке будет тот.

И ни один боец румийских сил

Обиды жителям не причинил.

Все ж люди несказанной той земли

Дань добровольно шаху принесли.

Дань эту войску Искандар раздал,

А сам — с веселым сердцем — пировал.

И чашу, в коей отражался мир,[42]

Он отыскал, обследовав Кашмир.

Да, кстати, у Маллу был казначей,

Хранитель всех сокровищ и ключей.

Он Искандару все ключи поднес,

Когда Маллу сбежал, трусливый пес.

И шах премудрый, овладев казной, —

Смотрите! — кубок отыскал другой

Тот кубок полн рубиновым вином,

Вино не сякнет, сколь ни отопьем!

«Вот это кубок жизни!» — шах сказал,

И «Чашей жизни» он его назвал;

Хоть кубок первый больше знаменит,

О нем рассказ в дальнейшем предстоит.

Взяв чашу — счастья величайший дар, —

Запировал великий Искандар.

Пчелою он, прильнувшей к розе, стал

И письмена на чаше прочитал:

«Когда полмира покорил Джемшид,

Обиженным и униженным щит, —

Сонм мудрецов, что с шахом пребывал,

Сковал две чаши и заколдовал.

И «Отражающая мир» — одна,

Другая — «Чашей счастья» названа».

Шах Искандар, что с бою взял Кашмир,