Стена Искандара - [20]

Их платья желты, зелены, красны,

Как осень, блещут на пиру весны.

Слоны, качая хоботами, шли,

Гордясь, что смуглых гурий рой несли.

Вслед за слонами, вихрем рождены,

Играя, выступали скакуны,

В попонах пышных, в золоте кистей,

Все кони разных девяти мастей.

Как див обличьем, быстрый, как огонь,

И словно пери неба — каждый конь;

Как ветер в беге, плавен, как волна,

Небесного обгонит скакуна.

Они широкой рысью стройно шли,

Как будто не касаяся земли.

Когда, как птица, пегий выступал, —

Конь времени далеко отставал.

Коль рыжий, шею вскидывая, ржал, —

То весь, как солнца рыжий конь, сверкал.

В масть были цветом паперси на них,

В звенящих колокольцах золотых.

И копьеносец на коне любом —

В цветном кафтане, в поясе златом.

Все, как Кейван, темны, а души их

Воинственны и храбры, как Маррих.

В ушах их — серьги верности; любой

Готов за шаха устремиться в бой.

И девять шло навьюченных ослов

С запасом платья и цветных шелков.

И та одежда так тонка была,

Что даже мысли скрыть бы не могла.

Хоть десять тех одежд надел бы ты,

Скрыть ими не сумел бы наготы.

Несли сосуды золотые вслед,

Как солнце, излучающие свет,

Кувшины, блюда, чаши, пиалы, —

Как солнце, с виду ярки и светлы, —

И клетки с попугаями вослед;

Забавны птицы, скоры на ответ.

Их перья — изумруд, а клюв, как лал,

Речений звучный жемчуг рассыпал.

Павлинов в клетках золотых везли

Из птичника небес, а не земли.

Блистанье радуг на хвостах у них,

Венцы невест на головах у них.

Алоэ драгоценный и сандал

Царю вселенной раджа посылал.

И слал еще редчайшие дары —

Запасы мускуса и камфары.

Издревле был до отдаленных стран

Учеными прославлен Индустан.

Любой, как Арасту и как Сократ,

Был несказанно знаньями богат.

Все праведны, все — истины оплот,

Все пламенны, как солнечный восход.

И всем им дан провидения дар,

Все мудры, как Фаридаддин Аттар.[44]

И раджа мудрецов к себе созвал,

Покаялся пред ними и сказал:

«Увы! Я — раб, а Искандар — мой шах.

И перед ним я рад упасть во прах.

Мысль не вступала в голову мою

С ним воевать и спорить с ним в бою.

Судьбою было так предрешено,

А нам с судьбою спорить не дано.

Я выполнить веленья не успел.

Болел я телом, духом ослабел.

Я свиток шаха принял, как судьбу,

Поцеловал и приложил ко лбу.

Я рад бы службу у него нести,

Но болен был, не смог к нему пойти.

Его приказа я не отвергал,

Не отрекался, спорить не дерзал.

Я перед вами всей душой открыт.

Гонец румийский это подтвердит.

Я немощен в ту пору, болен был,

И мнится, я прощенье заслужил.

Коль Искандар вниманье явит мне,

И остановится в моей стране,

И возвеличит милостью своей

Мою главу среди земных царей,

И трон мой средь народа утвердит, —

Навек мое он сердце победит.

Рабом я буду преданным ему,

Пока не скроюсь в гробовую тьму.

А если в гнев душою он впадет

И яду в чашу милости вольет, —

Что ж? Черного индийца — так и быть —

Всяк может в черном деле обвинить.

Я сил и средств для спора не найду,

Подумайте, как отвести беду.

И грешный дух мой в слабости виня,

Перед царем вступитесь за меня.

Он миром правит, милостью дыша.

Как зеркало, чиста его душа.

Когда пред ним вы встанете, как щит,

Шах Искандар вину мою простит!»

Так правдомыслен и красноречив,

Он к мудрецам свой обратил призыв.

И старцы устремились, как челны,

Навстречу ярости морской волны.

Они с великими дарами шли;

Несли величье, блеск своей земли.

…Вот запестрел сквозь утренний туман

Необозримый Искандаров стан.

И старцы к воинским пришли вождям,

Румийским поклонились мудрецам.

Гостей с почетом принял анджуман

Ученых, что прославили Юнан.

Те выслушали старцев и пошли,

И о посольстве шаху донесли.

При этой вести вождь румийских сил

Огонь вражды невольной погасил.

И, радуясь приходу мудрецов,

Освободил он сердце от оков.

На дар индийца он и не глядел;

Индийских старцев видеть он хотел.

Призвал их, усадил их на ковер,

Повел отрадный сердцу разговор.

Приход их знаком счастья он почел.

Навстречу старцам с трона он сошел.

Смиренья полн, приветствовал он их,

Как ученик наставников своих.

И перед каждым голову склонил

И каждому внимание явил.

Без всякой пышности, покинув трон,

В кругу ученых сел на землю он.

Свет истины и знанья возлюбя,

Он с честью усадил их вкруг себя.

Ведь как воды целительных ключей,

Как истины, он жаждал их речей.

Сказал: «Простите! Много вам в пути

Пришлось из-за меня перенести!»

Те, вознеся молитву за него,

Открыли цель прихода своего.

Шах Искандар смущен их речью был.

Чело он перед старцами склонил,

Сказал: «Открыта вам душа моя.

Что ни попросите, исполню я.

Ни малой, ни великою виной

Ваш царь не отягчен передо мной.

И пусть он прежде непокорен был,

Но он раскаялся, и я простил,

Тем более когда ко мне пришли

Вы — избранные светочи земли,

Пришли о снисхождении просить, —

Виновного могу ли не простить?

И если много зла он совершил,

И если казнь он даже заслужил,

Но вы пришли, и вот — смиряюсь я,

И от возмездья отрекаюсь я.

И здесь его не казнь, а милость ждет.

Пусть он к порогу моему придет.

Я истинную власть ему вручу,

Его дела величьем облачу.

Престол неколебимый дам ему,

Его знамена к небу подыму.

О мудрые, храни вас вечный свод!

Мне знамение счастья ваш приход.

Ко мне пришли вы, ноги натрудив,

И вот я светел духом и счастлив.

За все прощения у вас прошу,

Но силой новой я теперь дышу.