Стеклянный Джек - [18]

– Надо выбираться из этой каменюки, – сказал Жак, бросив взгляд через плечо.

Позади него включились три бура, каждый в своей комнате. Давиде, Э-дю-Ка и Мо взялись за работу; Луон наблюдал за ними, Марит возился со своей рукой.

– Отсюда нет выхода, – простонал Гордий. Потом уставился на Жака здоровым глазом. – Или есть?

– Сам скажи, божонок, – парировал Жак.

– Ты что-то задумал. Что? Что ты хочешь сделать?

– Дня начала, – сказал Жак, вытирая испачканные в крови руки о рубаху Гордия, – я закончу обрабатывать своё стекло.

– Это и есть ключ ко всему? – Гордий осторожно, кончиками пальцев ощупал своё избитое лицо, то и дело вздрагивая. – Правда-правда? Но твоё окно будет величиной с ладонь или меньше… какой от него прок?

– Никакого, – согласился Жак. – Абсолютно никакого.

Он хотел оттолкнуться и улететь, но тут Гордий схватил его за локоть:

– Возьми меня с собой.

Жак оглянулся и снова бросил взгляд на Марита. Потом опять посмотрел на толстяка.

– Я никому не скажу! – заявил Гордий. – Обещаю! Я буду молчать. И вообще, я не смогу тебя выдать, потому что не знаю, что ты замышляешь. Я просто понимаю, что ты и впрямь замышляешь. И когда ты это сделаешь, о чем бы ни шла речь… Когда ты… – Он закашлялся – кровь из носа попала в дыхательное горло. Сглотнул. – Когда ты это сделаешь, возьми меня с собой. Иначе я тут умру. Остальные пусть отбывают свой срок до конца. Они не будут скучать без нас.

– Они перегрызут друг другу глотки, – сказал Жак.

Гордий фыркнул и опять закашлялся.

– Послушай, – сказал он, переведя дух. – Я и в самом деле больше не бог, но мои люди богаты – они платят двадцатидвухпроцентный налог! Улановы дали им статус особого сообщества налогоплательщиков! Ты поможешь мне ради собственной выгоды. И… и… и вообще, если ты меня тут бросишь, то совершишь убийство. – Гордий покачал головой, опухшей от побоев. – Так что же ты собираешься сделать? Каков твой план? Зачем тебе окно?

Жак посмотрел на него.

– Я хочу, – сказал он тихо, но отчётливо, – видеть, что происходит снаружи.

– Ты хочешь вызвать корабль, – сказал Гордий восторженным тоном маленького мальчика. Он вскинул руку, – Всё хорошо! Я им не скажу! Ох, Сфера, я ведь даже не знаю, как ты собираешься это устроить! Здесь нет кораблей, а окно размером с пуговицу не поможет тебе… ладно, забудь. Я и не должен знать, как. Я просто должен знать, что ты возьмешь меня с собой.

Жак устремил на него пристальный взгляд.

– Жак, – шепотом взмолился Гордий. – Только посмотри, что Марит сделал со мной! Без причины! Они жестокие люди. Они способны на убийство. Мы не… я здесь из-за своей набожности, а ты политический. Мы другие. Но эти люди, они как тигры. Нам нельзя здесь оставаться надолго, если мы хотим жить.

– Тигры, – задумчиво сказал Жак. Казалось, будто слово напомнило ему о чём-то. Потом, вернувшись из глубин своей памяти, он сказал: – Возьми ещё льда.

– Он грязный, – мрачно ответил Гордий. Потом прошипел: – Скажи, что возьмешь меня с собой. Пожалуйста! Пожалуйста! Мои люди сделают тебя богатым. Просто скажи, что возьмешь меня с собой! Пообещай мне!

Жак приложил большой палец к губам Гордия.

– Обещаю, – сказал он, – Я возьму тебя с собой.

В его голосе проскользнуло что-то, похожее на нежность. Наверное, это она и была.

Жак старался работать над стеклом, когда никто не обращал на него внимания, но в тесноте это было непросто. Он полировал с большей аккуратностью, усердно, стараясь не сломать кусок. На это уходили часы.

Когда первую комнату закончили, все согласились, что освободившийся бур надо использовать, чтобы прорыть коридор к сердцу астероида. Новые комнаты должны были примыкать к этой центральной линии. И бесконечный труд продолжился.

Жак отработал свою смену с буром, выкапывая новый туннель. Истекая потом, он подлетел к скрубберу, чтобы выпить воды.

– Твоя очередь, – прохрипел он, обращаясь к Мариту.

– У меня ещё болит рука после той истории с маленьким Буддой, – сказал Марит. – Поработай за меня.

Жак вымотался и очень хотел спать. Скруббер был так близко. Он ничего не сказал, только устало покачал головой. Но в тот момент, когда он приложился губами к скрубберу, что-то резко ударило его по затылку. Его зубы стукнулись о край, и передний резец наклонился внутрь, словно тумблер. Зашумело в ушах, и он втянул голову в плечи. Перед глазами всё покраснело от чистейшей ярости. Он огляделся. Боль в зубах и боль в затылке пели дуэтом в его голове. Все смеялись над ним, хотя он не слышал смеха – звуки заглушала какофония, сопровождавшая движение его собственной крови по венам и артериям. Марит бросил большой кусок камня, целясь в голову; от удара Жак врезался лицом в неподатливый корпус скруббера. Он коснулся того места, где основание черепа нависает над шеей. Волосы слиплись от влаги. Он перевёл взгляд с одного лица на другое. Светошест излучал адское сияние: лица походили на рожи демонов – красные, точно закат. Жак сделал глубокий вдох. Сейчас?

Выдох. Нет, нет, нет.

Цвета и звуки пришли в норму. Он вдохнул. Выдохнул.

– Ну и ну! – Марит расхохотался, явно довольный содеянным. – Видел бы ты свою рожу!

Жак посмотрел налево, языком ощупывая зуб – тот повернулся больше чем на сорок пять градусов, и в десне поселилась яростная боль. Он посмотрел направо и увидел отскочивший снаряд, который всё ещё вращался вокруг своей оси, медленно удаляясь прочь. Камень был почти такого же размера, как голова самого Жака.