Стеганая держава - [12]

Между тем двенадцатая комната не давала Константину Андреевичу покоя.

Еще оставались отрасли народного хозяйства, не нашедшие отражения в убранстве апартаментов.

Еще сохранялись невостребованными целые исторические эпохи, которые он незаслуженно обошел вниманием.

Но дядя понимал, что необъятного не объять. Нельзя отразить все, надо выделить приоритеты. Он отдал должное и народному хозяйству, и истории, и даже почти государственной религии. Ему хотелось оригинальности, ему недоставало перчинки. Константин Андреевич трезво смотрел на окружающую действительность и сознавал, что она не лишена изъянов. Не все так чудесно и замечательно в природе - и соответственно в державе. А у него получилась образцовая экспозиция, отлакированный лубок. Конечно, вероотступница отчасти уравновешивала чаши весов, но избыточный крен в положительное существовал и вызывал у Константина Андреевича неудовольствие. Это была неудовлетворенность художника.

Тикали часы, поедая содержательный досуг посетителей, а Константин Андреевич сидел в некотором оглушении и пощелкивал пальцами.

"Что-нибудь демоническое, - думал он. - Отрицательное, порочное, но свое, исконно русское, родное."

К сожалению, городские магазины и склады не могли предложить Константину Андреевичу ничего нехорошего.

Постепенно дядя укрепился в намерении обратиться за помощью к специалисту.

13

Черемисин купил газету рекламных объявлений. Его интересовал эзотерический раздел, где предлагали свои услуги многочисленные маги и колдуны.

Обнаруживая здравость мышления, Константин Андреевич рассудил, что если уж заниматься поисками демонических аксессуаров, то делать это придется именно в этой среде.

– Магические кристаллы, - бормотал он, водя пальцем по строчкам. - Магические шары. Магические браслеты.

Все это были солидные и ценные предметы, и дядя с уважением воспринимал сообщения об их продаже. Но самое слово "магия" казалось ему чужеродным. На Руси отродясь не бывало никакой магии. Бывало колдовство, бывала ворожба. Наговоры и заговоры, порча и сглаз. И все эти действия, как догадывался Константин Андреевич, издревле выполнялись как бы вручную, без применения инструментов. Это соображение его огорчало, ибо не оставляло надежды на приобретение вещей, которые были бы материальным воплощением отечественных демонических явлений.

Он изучил газету вдоль и поперек, потом вторую и третью. Он не нашел ничего нового и в четвертой, объявления повторялись из номера в номер. Чародеи снимали и наводили порчу, гадали на картах, предсказывали будущее, разоблачали прошлое, чистили чакры и выкатывали на яйцо - последней услуги Черемисин не понял, но чутко уловил в ней нечто почвенное, кликушеское, надрывно-родное. Ему даже почудилось завывание степного ветра, и он ясно увидел, как гнется ковыль.

"Может быть, посетить?" - терзался Константин Андреевич.

Но подшефное предприятие само подсказало ему верный ответ. Иначе и быть не могло: многообразие жизни, которое он отразил в этих тесных стенах, благодарно отзывалось многообразием проявлений. Разноликая реальность притягивала разношерстную публику. Среди прочих салон вот уже несколько недель кряду посещал настоятель одного почтенного петербургского храма, румяный и тучный отец Лев.

Отец Лев прибывал за полночь, переодетый в штатское-мирское. Он еле передвигался в узких джинсах, над поясом которых по окружности нависала обильная плоть. Он приезжал подшофе, наполняя приемную смешанным ароматом ладана, спирта, свечного воска и одеколона. Он прочно подсел на Ковырялку, обманув ожидания Константина Андреевича, который решил поначалу, что батюшка обязательно выберет келью с вероотступницей. Но батюшка, узнав о существовании такого экзотического номера, отнесся к нему неодобрительно и с тех пор, едва переступив порог, принимался грозить Константину Андреевичу пальцем и укорять его за кощунство. Впрочем, эти выволочки бывали непродолжительными; постепенно они превратились в юмористический ритуал. Отец Лев быстро переключался на более интересные темы и всегда оставлял щедрые чаевые. Ковырялку он забирал на всю ночь, и все сотрудники салона гадали, о чем с ней можно столько времени разговаривать. От самой Ковырялки ничего не удавалось добиться: во-первых, она к утру не вязала лыка, а во-вторых, вообще не умела складно излагать мысли.

Константин Андреевич долго не решался обратиться к батюшке за советом. То обстоятельство, что бесы водятся и в церквях, его не утешало. Чуждый религии, он в то же время побаивался попа, почему-то воображая его начальником над собой. Но как-то раз, когда отец Лев прибыл в особенно милостивом расположении духа, Черемисин решил попытать счастья. Изгибаясь в полупоклоне, он пригласил развалившегося на диване попа отведать шампанского и уделить ему ровно пять минут времени, которые, конечно, не войдут в стоимость визита.

Отец Лев не возражал против откровенной беседы. Сначала он решил, что Константин Андреевич захотел исповедаться, но по мере того, как тот излагал свою просьбу, пришел в недоуменное смущение.

– Позвольте, уважаемый, - пророкотал он удивленно. - Вы что же, хотите чертей?