Статус. Почему мы объединяемся, конкурируем и уничтожаем друг друга - [30]

История лаборатории Фогга хорошо известна тем, кто интересуется закулисным устройством социальных сетей. Идея превратить телефон в игровой автомат возникла еще до того, как появились смартфоны. И, очевидно, она сработала. Однако в теории имеется пробел. Непонятно, сознают ли разработчики технологий в полной мере, с чем именно играют привлеченные ими пользователи. Социальные сети – это игровой автомат статуса. Вот почему они так непреодолимо привлекательны. Каждый раз, когда мы размещаем фото, видео или комментарий, нас оценивают. Мы ждем ответов, лайков, поднятых вверх больших пальцев, и мы, подобно игроку, никогда не знаем, какой результат выдаст игровой автомат, не знаем, какую награду получим за свой вклад. Поднимемся вверх? Опустимся вниз? Главный приз все время меняется. Эти изменения вызывают непреодолимое желание продолжать. Мы просто хотим продолжать играть, снова и снова, чтобы узнать, что же получим.

Обычное времяпровождение в соцсетях может стать стимулом из модели Фогга, принуждающим нас играть. Все мы хотим добиться статуса и, глядя на то, как его добиваются другие, испытываем настоятельную потребность добыть немного и для себя. Если мы будем хорошо играть в эту игру, у нас могут появиться важные символы статуса: больше подписчиков (в том числе элитных – вплоть до звезд, с которыми, возможно, даже удастся познакомиться). Мы можем получить синюю галочку или статус «верифицированного профиля», которые иногда присваивают игрокам высшей лиги. И лишь немногим удается добиться грандиозного успеха в соцсетях и даже разбогатеть. В 2020 году ютуб-видеоблогерка Элеонора «Леле» Понс, по имеющимся сведениями, получала 142 800 долларов за один заказной пост в инстаграме, а ее «коллега» по ютубу Зак Кинг – 81 100 долларов. На сайтах, где они выкладывали фотографии, у Леле был 41 миллион подписчиков, у Зака – 23 миллиона. По данным Washington Post, звезды ютуба могут зарабатывать от двух до пяти миллионов долларов в год только на одной этой платформе.

Но даже те, кто находится в нескольких галактиках от Леле и Зака, могут обнаружить, вложив в игру достаточно времени и энергии, что статус их аватара стал выше статуса, которым они обладают в реальной, офлайновой жизни. Онлайн-платформы становятся для таких людей хранилищами огромных запасов статуса, неизмеримо ценным ресурсом, и они испытывают ужас от одной мысли о том, чтобы от него отказаться. Чтобы сохранить то, что есть, и заработать больше, они должны продолжать играть – снова и снова тянуть за рычаг игрового автомата.

Даже в 2003 году Фогг знал о темной власти своей теории. Во все его курсы, статьи и обучающие программы были тонко вплетены сообщения об этических аспектах его предложений. Возможно, он и был искренним, но сейчас, в ретроспективе, эти предупреждения выглядят как попытка выдать муравьеду муравьев и сказать: «Только не ешь!» Однако с технологиями, которые преподавал и появление которых вдохновлял Фогг, часто были связаны и менее осторожные заявления. Бывший вице-президент Facebook Чамат Палихапития, отвечавший за рост числа пользователей, однажды сказал, что целью сайта было «психологическими методами вычислить, как можно быстрее вами манипулировать».

Глобальный расцвет социальных сетей – одно из главных событий нашего времени в жизни общества. Если рассматривать состояние человечества с традиционной точки зрения, смысла в этом примерно столько же, сколько в очень быстром беге. Так в чем же дело? Зачем заморачиваться выкладыванием в интернет фото своих загорелых коленок? Спорить с незнакомцами из-за всяких мелких разногласий по вопросам, которые никак на нас не влияют? Какая бесполезная трата времени! Но если воспринимать самих себя не как героев, выполняющих миссии, а как биологические машины, созданные, чтобы играть в символические статусные игры, где бы мы ни находились, успех социальных сетей не просто имеет смысл. Он кажется неизбежным.

11. Изъян

Хеппи-энда не будет. Это плохая новость. Но в жизни мы этого не чувствуем. Быть живым и психически здоровым значит верить нарративу сознания, который утверждает, что, одержав одну конкретную победу, одолев эту вершину, мы будем наконец довольны. Обретем мир, счастье и блаженный покой. Увы, это заблуждение. Нам не суждено до них добраться, так как мы соревнуемся за статус. А со статусом есть одна проблема: сколько бы мы ни выигрывали, этого всегда мало. Мы всегда хотим большего. Таков изъян человеческой природы, заставляющий нас продолжать игру.

Взять, к примеру, Пола Маккартни. Как бывший участник The Beatles он прожил жизнь, ежедневно вдыхая статус. Помешанные на кумире фанаты, восхищение противоположного пола, пожизненная репутация гения, нескончаемое благополучие – вряд ли кто-либо в современной истории может похвастаться тем же, что и он. И все же его задело, что на конвертах пластинок авторами песен, в написании которых он принимал участие, значатся «Леннон – Маккартни».

Сначала шел Леннон.

Почему Леннон должен быть впереди? Разве это справедливо? Это не казалось чем-то значимым, когда два репетирующих в спальне подростка договорились писать именно так, независимо от того, кто из них что сочинил. Но теперь по какой-то причине это стало важным. И у Маккартни созрел план. Во всех случаях, когда заключенные с ним контракты предполагали свободу маневра, он менял порядок имен, ставя Леннона на второе место. В 1976 году вышел концертный альбом