Статист - [95]
— Какие бабки, Слава? Ты о чем? — удивилась Ирэна.
— Вот видишь Слава, я тебе говорил тогда, что Ира не могла… — положил другу руку на плечо Кирилл.
— Ты ничего не знаешь? Серьезно? Прости сестренка, а я все эти годы ношу камень за пазухой в твой адрес. — Извинился Свирин. — Прости, Ирэна.
— Не извиняйся, Слава не надо. Так что же произошло тогда в Юрмале? — повторила вопрос Ирэна.
Кирилл кратко рассказал ей, как он обнаружил спящего на полу Славку.
— Ну и Эльза, — возмутилась Ирэна. — Не думала, что она на такое способна. Хотя, я же ее и не знала совсем. В тот вечер в ресторане с ней и познакомилась …
— А Вика, Ира, почему она оказалась в детском доме? Зачем ты ее подбросила?
— Зачем? Чтобы она выжила, Кирилл! Я когда поняла, что беременна в такой депрессии была, что хоть под электричку… Родителей нет, тебя нет, средств к существованию нет, только университет закончила, работы нет, а тут рожать. Потом решила, взяла себя в руки. Нет, думаю подруга, так не пойдет. Хотела забыть тебя, Кирилл, не думала, гнала мысли о тебе подальше. Всякое передумала, если честно сказать. Но решила жить сама и решила рожать. А тут двойня… Что было делать? Поняла, что не вытяну одна двоих девчонок. Ту, которая покрепче, Вику значит, отдала в детдом. Вия, маленькой родилась, болезненной. Оставила ее с собой. Вот так Кирилл! Не было у меня другого выхода. Если бы оставила обоих детей, то они обе с голодухи бы умерли. Пойми это и не суди меня строго, хорошо?
— Да — да, Ира… А Асад?
— Асад? С Асадом я позже познакомилась. Это другая история, Кир.
Ты говоришь, Кирилл, что судьба дает нам вновь шанс? Эх, судьба, судьба… Какой шанс, Кирилл? Асад мой муж.
— Поехали со мной, Ира, заберем Вию и начнем жить сначала все вместе. Вика, Вия, ты, я…
— Кир. Где ты был все эти годы? Кир, ну почему….
Ирэна склонила голову на грудь Кириллу. — Ты видел шатер во дворе? У нас скоро свадьба, Кирилл. У моего сына свадьба, у младшего сына Али, свадьба, Кир. А старший Салех живет в Англии, закончил Кембридж, у него свой бизнес, женат на англичанке… Какой шанс, Кир?
— Ты боишься Асада, Ирэна? Или себя? Поехали! Дети взрослые, бросай его, поехали со мной!
— Кирилл… я не могу. Пойми. Я его не боюсь. Он мой муж. Заботливый, умный, благородный….
— Ничего себе благородный, — не выдержал Свирин. — Руки по локоть в крови. За ним гора трупов, десятки терактов по всему миру. Благородный….
Ирэна вскочила с кресла: — А у вас с Кириллом руки не по локоть в крови? Кирилл, Слава, сколько на вашей совести загубленных душ? Скажите ни одной? Не скажите… Или вы защищали Родину? Таков будет ваш ответ?
Кирилл, тот парень, которому ты в глаза тогда у ресторана ударил пальцами, он умер в больнице. Ты знаешь это? Он был первый? Сколько было потом?
Асад… Он благородный, я повторю это слово еще хоть сотню, тысячу раз. Знаете сколько на его деньги построено школ и мечетей в Ливане? Сотни…
— Эти деньги в крови невинных людей, Ирэна, — спокойно ответил Кирилл.
— Идет война Кирилл. Война миров, — отпарировала Ирэна.
— И деньги не пахнут, да Ирэна, ты это хочешь сказать? — спросил Свирин.
— Если я сейчас скажу, что не помню это выражение, то вы ребята подумаете, что я окончательно выжила из ума.
Не выжила, помню, что так говорил римский император Веспасиан, который в поисках дополнительных доходов казны ввел налог на общественные туалеты. «Мочевые деньги» не пахнут…. В туалетах, как и в банях, римляне вели светские беседы. Помню…
— Или Асад превратил тебя в зомби за годы жизни под его крышей, или,… какие светские беседы, Ирэна? — добавил Свирин.
— Славка, ты забыл, как сорил в ресторане деньгами, заработанными в Афганистане, как кричал: «у меня хватит денег, чтобы все купить»? Забыл? Я не забыла. И не говори мне, что те деньги были не в крови…
— Что, что Ира? Я… я не забыл. А еще у меня вся рожа, как ошпаренная кипятком сморщенная репа, а еще вот, ноги нет до колена…. Не твоего ли Асада это работа? Сейчас пойду, спрошу него, где он был в то время…
— Учился в Союзе в университете, — ответила Ирэна.
— Вот — вот, в Союзе учился, в нашем СССР, а я…
— Слава, уйди, пожалуйста, — попросил Кирилл.
— Да ну вас, — отвернулся Свирин.
— Ира… тот ублюдок у ресторана напал на нас со Славкой первым. И ты это помнишь прекрасно. Прошу тебя, Ира не надо меня, Славку и Асада ставить на чаши весов, сколько у кого грехов и отчего эти грехи, так просто тебе это не измерить. Мера свершенным нами с Асадом делам — совесть. Знай Ирэна, что правд много, а истина одна. И она не на поверхности, она здесь, внутри каждого из нас, — указал пальцем на свое сердце Кирилл.
— Ты изменился Кирилл, — подошла к нему ближе Ирэна.
— И, да и нет. Мне трудно об этом самому судить, со стороны видней.
— Изменился. Запах от тебя тот же, те же глаза, руки, пусть и в шрамах, но те же сильные, красивые, волосы …
— Шрамы на руках? На душе шрамов больше, Ирэна. А еще я никак не могу избавиться от старой привычки…
— Какой привычки Кир?
— Вечно попадать в запутанные истории, вроде этой, которая забросила меня в твой с Асадом дом.
— Кирилл, кто ты сейчас, как здесь оказался? Что у тебя с Асадом?
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.