Статист - [96]
— Кто я? Я Кирилл, Ирэна.
Как здесь оказался? Неинтересный и довольно печальный сюжет.
И с Асадом у меня, пожалуй, уже ничего общего, вернее никаких общих дел, кроме тебя и Вии нет.
— Ошибаешься Поздняков, — входя в дверь, произнес Асад. — Ирэна, тебе пора идти в дом, Вия зовет.
— Да-да, Асад, иду. Мне пора Кирилл, — попрощалась Ирэна.
В кармане Позднякова зазвонил мобильник. Кирилл посмотрел на экран и выключил телефон.
— Гранкин? — спросил Асад.
— Да! В чем я ошибаюсь, Асад? Не ошибаюсь, нет. Сделки не будет. Я передумал.
— Зато я не передумал, Кирилл. Капсулу давай!
— Капсулу? — Кирилл посмотрел на песчаный пол башни, подскочил, вскрикнув: — Где капсула?
Они бросились к тому месту, где час назад рядом со змеей лежала, смертельно поблескивая, капсула с вирусом.
— Ее здесь нет, Асад и змеи нет, — удивился Кирилл.
— Не делай из меня дурака, Поздняков. Капсула у тебя. Что ты хочешь сказать? Ожила, мол, змея и утащила капсулу с вирусом в свою нору? Так? Это бред, Кирилл.
— Ты же видишь, что змеи нет и нет капсулы. Видишь след кровавый, который тянется к норе, Асад. Наверное так оно и есть… Это лучший вариант. Я не убил гадину, ее постепенно убьет вирус.
— Ерунда. Капсула у тебя или у кого — то из твоих соотечественников. Охрана! — крикнул Асад.
Телохранители ввели Свирина и Семенову руки, которых были скреплены наручниками.
— Вот и благородный жест от лица гостеприимного хозяина, Кирилл, — повел ушибленной головой Вячеслав.
— Обыщите их, — приказал Асад.
Кирилл сделал шаг вперед.
— Ты же не бессмертный Поздняков, стой на месте, — остановил его Асад, играя пистолетом.
Телохранители обыскали Позднякова и Свирина: — Ничего нет, хозяин.
— Женщину! — приказал Таррири.
— Асад! — крикнул Кирилл.
— Уведите ее на второй этаж, пусть ее осмотрит кто нибудь из женской прислуги.
— И у нее ничего нет, хозяин, — доложил спустя несколько минут один из телохранителей.
— Забавно, да Асад? — спросил Свирин.
— Так… так… так… Короче говоря или вы говорите где спрятали капсулу, или как сказал Пророк: «Я накажу неверных тяжкой карой и в этом мире, и в другом, и никаких заступников у них не будет». Аллах Акбар! — произнес Асад, приложив ладони к лицу, погладив бороду.
«Аллах Акбар», — хором ответили телохранители.
— Жду до утра, Поздняков. Утро вечера мудренее… Уведите их.
— Влипли, — сказал Свирин, когда за ними захлопнулись двери темного и сырого подвала. — Где эта чертова капсула, а Кирилл?
— Понятия не имею, — ответил Поздняков, осматривая помещение. — Окна нет, стены толстенные…
— Кирилл, — позвала его Дарья. — Можно я скажу…
— Ну что ты можешь сказать, переводчица,… Мата Хари бляха муха, — выругался Свирин.
Семенова, сев на пол, опустила голову на колени.
— Даша, — склонился над ней Кирилл. — Не обижайся ты на него.
— Ты мне не веришь,… Вы оба… Что я тебе сделала плохого Кирилл? Что? — не поднимая головы, прошептала Семенова.
— Все… все… успокойся,… проехали, — сел рядом с ней Кирилл, обнял за плечи. — Не плачь. Мы выпутаемся, выберемся отсюда…
Ирэна сидела у кровати Вии и беседовала с дочерью, когда в комнату стремглав вошел разъяренный Асад.
— Асад?
— Жена, завтра утром я прикажу облить из шлангов холодной водой твоих друзей, вываляю их в песке, привяжу к столбам на краю пропасти под палящим солнцем. А вечером вспорю животы и отрублю головы, которые затем отправлю Гранкину почтой или подброшу под двери посольства.
— За что Асад? Они же наши гости…
— Какие гости, Ирэна? Они наши враги, неверные…
— Асад, Кирилл отец Вии, отец Вики… Как ты можешь? Умоляю тебя, одумайся, — бросилась в ноги мужу Ирэна.
— Могу, еще как могу, и ты это прекрасно знаешь. Оставь меня. Я так решил. Не было и не будет у Вии родного отца. Есть только Я, отныне и на века.
— Асад! — взмолилась Ирэна.
— Папа, — негромко запротестовала Вия.
— Молчи дочь. Так будет лучше для всех нас, для спокойствия в этом доме. Ирэна, принеси мне теплого молока, я буду спать, завтра много праведных дел, — возвестил Асад и скрылся на мужской половине дома.
— Беда, какая беда… — тихо запричитала Ирэна. Потом поднялась с пола, налила в большую чашку молока, посмотрев на дочь, вышла на кухню. Открыла шкаф, порывшись, нашла упаковку лекарств. Бросила несколько таблеток в молоко и тщательно размешала содержимое ложкой.
— Вот молоко, пей Асад, — протянула мужу чашку.
— Не слишком горячее? — спросил Асад.
— Нет, дорогой, нормальное как обычно, — смиренно ответила Ирэна.
— Ложись и ты отдыхать, жена. Лица на тебе нет. Скажи спасибо за это этим…
— Я еще немного с Вией посижу, Асад. Ты спи, спи…
Асад откинулся на подушки, закрыл глаза, тяжело вздохнув. Ирэна постояла возле его кровати, поправила одеяло, выключила свет и, прикрыв дверь, вернулась в комнату дочери.
— Вия, отец уснул,… я хочу.
— Мама, помнишь, как ты мне говорила, что у каждого человека должна быть своя тайна, своя мечта, что нужно стараться бережно с ней вместе идти всю жизнь бок о бок?
Это твоя мечта, твоя тайна… Я согласна помочь твоим друзьям, помочь тебе. Можешь на меня положиться.
— Кирилл не мой друг, Вия. Он твой отец доченька.
— Хорошо мама, но я не могу его так пока называть, ты же понимаешь меня?
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.