Статист - [94]
Тело Салманова завернули в серую ткань и вытащили наружу.
Кирилл продолжал стоять посреди зала. — Присаживайся Кирилл, в ногах правды нет, — пригласил его к столу, за которым рядом с Асадом сидела в напряженной позе Ирэна, Свирин.
Поздняков обвел присутствующих взглядом, заметил удрученную Дарью, сидевшую на корточках у стены. Подошел к ней, помог подняться.
— Кирилл, неужели ты думаешь, что я смогла бы выполнить то поручение Гранкина, на которое намекал твой друг?
— Потом, потом, Даша, у меня такая чехарда в мозгах, что….
Подвел ее к столу, усадил в кресло.
— За что будем пить? За встречу? — нарушил тягостное молчание Свирин.
— За такую встречу не мешало бы коньяка по стакану, — посмотрел на Асада, Кирилл.
Тот молча поднялся, открыв шкаф, поставил на стол бутылку коньяка: — Французский, пейте.
— Я пас, — ответил Свирин, наливая себе чай.
— Ирэна,… — начал Асад.
— Асад, но ты же знаешь, что Вия не твоя дочь. Когда мы с тобой познакомились, я сказала, что у меня есть ребенок, маленькая девочка.
— Одна маленькая девочка — Вия, я ее усыновил после нашей свадьбы. Я знал все эти годы нашей совместной жизни только Вию, любил и люблю ее как свою родную дочь. Ни о какой Вике до сегодняшнего дня ничего не слышал…. В чем дело? Объясни.
— Что объяснять, Асад? — спросила Ирэна и продолжила измученным голосом: — По моему, Кириллу услышать всю правду гораздо важнее. Да, Кирилл?
Поздняков поднял руку,… опустил: — Оставьте нас с Ирэной одних, пожалуйста.
Ирэна посмотрела полными слез глазами на Асада.
Тот молча поднялся и вышел на улицу. Следом за ним последовали Свирин и Семенова.
Вячеслав обернулся: — Кирилл, я неподалеку, лови… — бросил ему пистолет.
— Ирэна…
— Кир… Манул…
— Ты хорошо выглядишь, Ира, — улыбнулся Поздняков, робко погладив ее по волосам.
— Не надо, Кир,… — не отстранилась, прикоснулась к его губам пальцем.
— Ирэна…
— Кир…
Поздняков сел рядом с ней… Они несколько минут молча изучали друг друга, словно заново знакомились…
— Куда же ты тогда исчезла в Юрмале? Я приезжал к тебе в университет…
— Я знаю,… мне говорили. Я не исчезала, Кир. Сдав экзамен, собралась к тебе. А тут…телеграмму принесли, родители погибли в автокатастрофе…
— Господи, Ира…
— Ничего, Кир, это тогда было ужасное состояние. Хотя и сейчас не лучше… Ты, Вика, Вия… Асад…
— Вика, Вия, — произнес Кирилл.
— Они действительно так похожи, Кирилл? — вновь заплакала Ирэна.
— Ты знаешь, они очень похожи. Только Вика чуть выше, как мне кажется…
— Бедная девочка. Я так виновата перед ней. Слава Богу, что жива, что ты ее нашел. Как и где, ты ее нашел, Кир? Расскажи…
— Совершенно случайно, Ира.
Кирилл расстегнул рубашку: — Смотри.
Ирэна увидев татуировку в форме листочка с инициалами — И.К., прикоснулась к рисунку, прошептала: — Мой кулон. Тот кулон, что ты мне подарил тогда,… тот кулон, который я повесила на шейку маленькой Вике.
— Наверное, нас свела судьба…
Нас всех судьба свела,… потом, закружив, развеяла,… теперь дает нам новый шанс…. По этому кулону я узнал, что Вика наша с тобой дочь, Ирэна. Она прекрасный, талантливый человек, наша Вика. Что вынудило тебя ее оставить, Ира?
— Кир, — Ирэна налив себе немного коньяка, сделал глоток. — Я тебя искала. Сразу после похорон вернулась в Юрмалу. Хозяйка тех уютных домиков на мой вопрос о вас со Славкой развела руки: «Не знаю, говорит ничего. Уехали, ключи оставили. Вот сумочка с вещами осталась. И все». Свои вещи я забрала. Пошла в санаторий с надеждой, что удастся разыскать твой адрес. Долго пришлось уговаривать офицера в регистратуре, объяснять, что и как… Купила ему бутылку водки, закуску… Только тогда он мне помог, дал твои координаты. Я писала тебе в часть два раза. Сначала ответил, кажется Хандрусов, что такого офицера у них в части нет, а на второе письмо пришел ответ, что они не дают сведения об офицерском составе посторонним лицам.
— Хандрусов… кадровик — гад, ничего мне не сказал, — стукнул Кирилл кулаком по столу.
— Потом я к Славке домой приезжала несколько раз, когда он еще в Афганистане был, с мамой его разговаривала, думала, что она мне сможет помочь. Оставила ей свою фотографию. Но она ничего о тебе не слышала с тех пор, как мы расстались, Кирилл.
— Я знаю. Вот эта фотография, — Кирилл вынул из бумажника уменьшенную копию фото Ирэны.
— Да, да,… это она. Какая я здесь еще молодая…. Даже кажется, что эта девушка с наивным грустным взглядом вовсе и не я…
— Ты и сейчас еще…
— Наивная?
— Красивая и молодая, Ира — улыбнулся Кирилл.
— Спасибо, Кир. А ты скажи честно Поздняков, ты искал меня, помнил обо мне, скажи?
— Давай выпьем Ира? — Кирилл налил коньяк, залпом выпил. — Сказать честно?
Видишь эту наколку с нашими инициалами? Если бы не помнил о тебе все это время, если бы не любил, наверное, давно избавился бы от нее, да, Ира?
Ирэна не отрываясь, смотрела ему в глаза.
— Ты спрашиваешь, искал ли я тебя? Конечно, искал. Мы со Славкой ездили в университет, я тебе говорил уже. А потом…. Еще и эта история с Эльзой…
— Какая история, Кирилл?
— Да, с этого места подробней, пожалуйста, — вошел в башню Свирин. — Ловко вы меня тогда с Эльзой развели на бабки!
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.