Статист - [93]
— Откуда ты знаешь Гранкина, Слава?
— О, это давняя история, Кирилл, мы с ним в училище вместе учились. В казарме моя койка наверху, его внизу. Кореша…
— И сколько твой кореш за мою голову тебе пообещал, Слава? Наверное, и предоплату сделал, да?
— А как же, Кирилл! Двадцать пять тысяч вперед, еще сто двадцать пять по завершению работы. Но последних сто двадцать пять мне уже не увидеть, я так думаю. Не стрелять же в тебя, Кирилл?
— А что стреляй, не робей, дружище…
— Ладно, брось, Кирилл. Слушай дальше. Гранкин нашел меня сразу же после твоего отъезда. Говорит, есть работенка, как раз по моему профилю. Нужно, мол, зачистить после одного джентльмена территорию и сует мне под нос твою фотку. Я, честно говоря, обалдел, но виду не подал, хотя хотелось ему сразу же по морде съездить. Думаю, ну найдет он другого чистильщика и кранты моему Кириллу. Я согласился. Деньги взял. Катю с Сонькой отправил в, … короче говоря, спрятал подальше и прямиком сюда. На ипподроме вчера тебя видел в обществе Асада и этой симпатичной дамочки. Это я звонил Гранкину и сообщал ему обо всех твоих шагах, а он над тобой посмеивался, что якобы посредством спутника за тобой наблюдает. Понял, Кирилл или нет?
— Ну, ты даешь, Славка. Как всегда в своем репертуаре… — облегченно было вздохнул Поздняков.
— Подожди радоваться Кирилл. Это что за тип? Что за Вагиф? — спросил Свирин, толкнув ногой труп.
— Старый знакомый. Он помог мне освободить дочь из лап террористов. Но откуда он здесь взялся, я не знаю…
— Это он, кстати, будет сказано, вчера стрелял по вашей машине на шоссе. Откуда взялся? Это мы сейчас спросим у твоей… Кто она тебе Кирилл?
— Дарья моя… мой секретарь. — Посмотрел на Семенову вопросительно Поздняков.
— Секретарь? Вот и спроси тогда у нее, какое поручение она получила от Гранкина, — слегка подтолкнул Семенову Свирин.
— Кирилл, я… ты…
— Говори Даша, говори, я слушаю тебя.
— Я не знаю этого человека, Кирилл. Ты мне не веришь? Гранкин сказал, что я получу дополнительно руководство к действию перед завершением командировки от него по телефону. Но, поверь, я… — Семенова замолчала, повернув голову в сторону.
— Так… мне все эти ваши русские разборки надоели, — отодвигая охранников, вышел на середину Асад. — Давай сюда вирус, Кирилл. А деньги я переведу на другой твой счет. Надеюсь, он у тебя есть? Устраивает такой вариант?
— Кирилл, — сказал Свирин.
— Знаю, Слава!
В этот момент Семенова пронзительно закричала, указывая рукой под ноги Позднякову.
Большая пестрая змея выползла из щели в стене и раскрыла пасть над ногой Кирилла. Тот мгновенно среагировав, наступил каблуком на голову твари. Один из телохранителей Асада кинулся на Кирилла, другой выстрелил в ногу Свирина. Кирилл, увернувшись, ударил напавшего на него человека по голове. Свирин чуть присев схватился за ногу, поднял штанину брюк, в новеньком протезе зияло сквозное отверстие.
— Испортили, а жаль, — крикнул Свирин. — Всем стоять! — Направил пистолет в голову Асада. Свободной рукой вытащил гранату: — Всем отойти к стене!
Асад остался, словно вкопанный стоять на месте. Охранники теснее окружили его, прикрывая телами.
— К стене. Я сказал к стене, — взмахнул рукой Свирин.
В дверь на звук выстрелов вбежала испуганная женщина в темном джинсовом костюме, в платке на голове и бросилась к телохранителю лежавшему у ног Кирилла. Сняла с его головы шапку: — Ви…
Кирилл одновременно с ней закричал изумленно, увидев обнажившиеся длинные светлые волосы: — Вика?! Упал на колени: — Вика, дочь! Потряс несколько раз девушку. Та, застонав, приоткрыла глаза…
Женщина, медленно подняв голову, посмотрела на Позднякова: — Кир, это ты? Манул!?
— Ирэна? Ира!? Ты здесь, в этом доме, в этой стране?
Они отстранились на мгновение, глядя, друг на друга… Девушка застонала…
— Вика, — подложил руку ей под голову Кирилл.
— Подожди, подожди Кир, это не Вика…
— А кто же?
— Это моя дочь, Вия, сестра Вики. Она твоя вторая дочь… они близнецы… — ответила потухшим голосом Ирэна, смотря то на Кирилла, то на Таррири… — А, Асад мой муж, Кир.
— Асад, пусть помогут Вие. Дочка, как ты? — поднялась Ирэна.
— Нормально, — ответила с небольшим акцентом девушка на русском языке. Посмотрела удивленно на Кирилла, пытаясь осмыслить откровение матери.
— Голова только кружится немножко. Мама. Отец! — повернулась к Асаду.
— Отведите ее в дом. Пусть врач посмотрит, — скупо произнес Таррири. — Что за Вика, что за вторая дочь, Ирэна? Откуда ты знаешь Позднякова женщина, а? Говори? — подступил вплотную к Ирэне Асад.
Кирилл встал между ними: — Назад Асад!
— Что? — закричал Таррири. — Это ты мне? Она моя жена…. Уйди с дороги…
— Асад, Кирилл, успокойтесь ради Бога, — взмолилась Ирэна.
— Вот так история, … — не выпуская из рук оружие, сказал Вячеслав. Подошел к Асаду: — Твоя, твоя она жена, никто не спорит с этим. Давайте вложим кинжалы в ножны?
Асад посмотрел гневно на Ирэну, на Кирилла: — Пошли все вон, — крикнул охране.
— Так — то лучше, — вставляя чеку в гранату, произнес Свирин. — Чаем угостит кто-нибудь в этом доме или нет? Что пригорюнились? Никто не умер, кроме этого, — показал рукой на Вагифа. — Кстати, Асад, пусть унесут его, чтобы аппетит не портил.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…
«Однажды протерев зеркало, возможно, Вы там никого и не увидите!» В сборнике изложены мысли, песни, стихи в том мировоззрении людей, каким они видят его в реалиях, быте, и на их языке.
Всю свою жизнь он хотел чего-то достичь, пытался реализовать себя в творчестве, прославиться. А вместо этого совершил немало ошибок и разрушил не одну судьбу. Ради чего? Казалось бы, он получил все, о чем мечтал — свободу, возможность творить, не думая о деньгах… Но вкус к жизни утерян. Все, что он любил раньше, перестало его интересовать. И даже работа над книгами больше не приносит удовольствия. Похоже, пришло время подвести итоги и исправить совершенные ошибки.