Статист - [16]

Прощаясь с Катей, Кирилл протянул ей пластиковую банковскую карту:

— Возьми сестричка. Здесь хватит Славке на пластическую операцию, на протез.

Он бы не взял, а ты держи. Так надо!

— Спасибо тебе Кир, — заплакала Катя, целуя его в щеку.

— Ну-ну, — телячьи нежности, — ответил Кирилл.

Едва он вошел в гостиничный номер, как услышал звонок телефона.

— Кир, это Катя. Я в аэропорт приеду тебя проводить, хорошо?

— Жду, — ответил Поздняков. — Вылет в 16.30 по Москве.

Пройдя регистрацию, Кирилл увидел Катерину, которая спешила к нему навстречу, держа в руке большой конверт.

— Кирилл возьми… Славка передал. Только наказал, чтобы ты его дома распечатал. Строго наказал. Спасибо за все Кир. Пока. Приезжай.

* * *

Поздняков, достав связку ключей, открыл двери. Включил свет и, пройдя в комнату, щелкнул по длинному носу чучела-крокодила.

Закурил трубку, и сев в кресло, длинным ножом распорол конверт. На пол выпала большая фотография. Кирилл потянулся за ней, чувствуя, как дрожит рука.

С фото на него смотрела… Ирэна отчаянно — красивая, как тогда….

Кирилл провел пальцем по знакомым до боли чертам….

Заглянул в пустой конверт. Налил рюмку конька и, выпив до дна, поднял трубку телефона, набрал несколько цифр — 23-5… затем, положив ее на место, тяжело выдохнул:

«СТАТИСТ». Откинулся в кресле, закрыв глаза, провалился в темноту воспоминаний. Стихи… ему снились стихи Есенина:

«Не ходи ты ко мне под окна

И зеленой травы не топчи,

Я тебя разлюбила давно,

Но не плачь, а спокойно молчи…

Грубым дается радость.

Нежным дается печаль.

Мне ничего не надо,

Мне никого не жаль.

Жаль мне себя немного,

Жалко бездомных собак.

Эта прямая дорога

Меня привела в кабак.

Что ж вы ругаетесь, дьяволы?

Иль я не сын страны?

Каждый из нас закладывал

За рюмку свои штаны.

Мутно гляжу на окна.

В сердце тоска и зной.

Катится, в солнце измокнув,

Улица передо мной.

А на улице мальчик сопливый.

Воздух поджарен и сух.

Мальчик такой счастливый

И ковыряет в носу.

Ковыряй, ковыряй, мой милый,

Суй туда палец весь,

Только вот с эфтой силой

В душу свою не лезь.

Я уж готов. Я робкий.

Глянь на бутылок рать!

Я собираю пробки —

Душу мою затыкать».

Затем предстали образы густонаселенного района мегаполиса в котором, он якобы жил уединенно и скрытно всецело отдаваясь любимому занятию — в собственной квартире — мастерской, расположенной в чердачном помещении многоэтажного дома лепил из пластилина фигурки — персонажи, снимал мультипликационные фильмы. На монтажном столе были построены крепости, города, сады и парки, текли реки, бушевали приливами моря, трещали морозы, и поземка носилась змеей по асфальту. На полу разбросаны куски изрезанной ножницами кинопленки. Тускло горел свет. Пахло реактивами, клеем, прошлым…

Кирилл вылепил маленького человека в черном френче чуть ниже колен и, поставив его на поверхность стола, начал разглядывать со всех сторон.

— Что так внимательно смотришь? — услышал Кирилл. Окинул взглядом комнату,… никого в ней не обнаружил кроме своего сутулого силуэта отражающегося в зеркалах.

— Я к тебе обращаюсь, к тебе… — низким грудным голосом повторил вопрос маленький человек во френче.

— О, привет, привет, дружище! А ты оказывается разговорчивый, — несколько опешив, вымолвил Кирилл.

— Привет, — с довольным выражением лица, усмехнулся его оппонент. — Чем ты здесь занимаешься? Поставил меня среди комнаты, разглядываешь… Уютно здесь у тебя, тепло. Пахнет вкусно.

— Я фильм снимаю. Ты будешь главный герой.

— И о чем фильм, каков сюжет? Трагедия, комедия, сериал?

— О чем фильм? Поживем, увидим…. Знаешь, я тебе пока не буду об этом говорить. Творчество такая штука забавная. Думаешь об одном, снимаешь, и порой сам не догадываешься, что получится в итоге. Лев Толстой, когда дописал свою «Анну Каренину», поставив точку, вышел из комнаты и произнес, обращаясь к домочадцем, смахивая слезу: «Вы представляете? А Анна-то под поезд бросилась…». Так что слушайся меня, наберись терпения, будем, вместе мучаясь творить.

— Хорошо мой повелитель? — с пафосом ответил человек во френче и прошагал шажками к краю стола.

В дверь несколько раз позвонили.

— Не люблю, когда отвлекают от работы, — прошептал Кирилл.

Звонок не умолкал. Художник, вытирая руки полотенцем, открыл дверь.

— Сантехника вызывали? — войдя в прихожую, произнес мужчина в синем комбинезоне.

— Ах, да, да, я совсем забыл. Проходите в мастерскую, там кран уже несколько дней в мойке течет, — извинился Кир.

— Если Вы не возражаете, я продолжу работу, не будем друг друга отвлекать, — улыбнулся и вновь склонился над столом.

— Хозяин принимай работу, — нарушил молчание сантехник минут через двадцать, собирая слесарный инструмент.

Кирилл расплатился.

— Да… ну ты даешь? — выходя на середину стола, иронично произнес человечек, сверля художника в упор глубоко посаженными глазками.

— Что такое?

— Ты хотя бы кран проверил! Этот детина пока ты лепил мне кровать, допил весь коньяк из вон той симпатичной бутылки. Прокладку поставил старую, через пару дней вода опять подтекать начнет.

— О! Так ты еще и зоркий, — вытирая лицо полотенцем, возвращаясь в настоящее, ответил Кирилл.

— Не стоит обращать внимание на мелочи, они приходят и уходят. Это как луна на небе, ушла за облака, но прошло время, и снова ее лик завораживает нас, появляясь на небосклоне.