Статьи из журнала «Русская жизнь» - [9]
Но род — живехонек.
Без вырождения и полного отрицания никогда не начнется ничто новое, но без этого нового так уютно в бесконечной теплой гнильце.
Ей ничто пока не угрожает. К счастью или к сожалению — каждый опять-таки решает сам.
№ 2, 25 мая 2007 года
На пороге Средневековья
Это не агитка, не кричалка и не вопилка. Я пытаюсь выработать, хотя бы лично для себя, некую позицию по пресловутому эстонскому вопросу. Абстрагируясь от всяческих священных коров вроде патриотизма, представляя себе, что живу не в России, и наблюдаю за событиями извне.
Глядя на политическую, идеологическую и даже культурную ситуацию, мы должны с полным основанием, без тени злорадства признать, что любить сегодняшнюю Россию абсолютно не за что. Мы в ауте по множеству направлений. Однако во внешней политике Россия по-прежнему демонстрирует имперские комплексы, легко впадает в истерику, не брезгует сырьевым давлением, которое пытается замаскировать под дипломатию примерно с тем же изяществом, с каким наезд на НТВ маскировался под изъятие долгов. Больной медведь рычанием откликается на любую дразнилку. Вдобавок, мы не брезгуем дружбой наиболее одиозных фигур: почему-то во всем мире нашими друзьями и единомышленниками оказываются персонажи, на которых без слез не взглянешь. Нас искренне любил аджарский диктатор Абашидзе и любит Эдуард Кокойты. Если в нашу честь и поддержку вдруг случится массовое выступление, оно обязательно закончится погромом магазинов и даст повод говорить о том, что и русские, и их сторонники, дескать, «были и остаются быдлом». И будьте уверены, так скажут про нас еще не раз. Особенно усердствуют в этом бывшие сателлиты империи, наши насильственно-закадычные друзья, а ныне маленькие и гордые европейские государства, обожающие мстить мертвецам.
Поскольку в мире происходит очередное размежевание — как всегда, сопряженное с укреплением нашей властной вертикали и соответствующим оледенением внешней политики, — запущен и еще один любопытный процесс, сводящийся к пересмотру итогов Второй мировой войны. Смысл тут, конечно, не в глобальной реабилитации фашизма — до этого нам расти и расти, хотя, думается, нечто подобное мы еще увидим. Покамест для окончательной дискредитации России, которая сама немало делает в этом направлении, нужно отобрать у нас то единственное достояние, что доселе оставалось бесспорным. Речь идет о Победе. Можно не сомневаться: то, что происходит в Прибалтике и скоро перекинется на Польшу, только начало. Американская историография давно уже приписывает Победу исключительно союзникам; осталось доказать, что русская армия была сборищем насильников и мародеров, что никакой Отечественной войны не было, а была захватническая, — и, наконец, что никакой фашистской Германии не существовало в природе.
То есть Россия воевала не с фашизмом. Она просто-напросто защищалась от агрессора, успевшего напасть первым. И точно так же защищалась бы от любого другого. В результате Россия уже не победительница мирового зла, спасительница человечества от коричневой чумы, свет миру и прочая, а не очень удачливая защитница своей территории, умудрившаяся по случаю Победы прихватить под крыло пол-Европы и надолго залить красной краской треть глобуса.
Впрочем, это понятно. Гитлера давно нет, а Россия вот она, мешает.
Вывод, конечно, пугающий, но некоторые вещи пора договорить до конца: нынешняя Россия многим представляется более актуальной угрозой, нежели когдатошний фашизм. Важно убедить себя и окружающих, что она и тогда-то от Германии принципиально не отличалась: подумаешь, столкнулись два урода. Тот факт, что СССР — так уж получилось — защищал в той войне классические ценности европейского гуманизма, никто в расчет не берет. Он мог только профанировать, компрометировать эти ценности. А с фашизмом — или, точнее, национал-социализмом — боролись англичане и американцы. Уже в «Списке Шиндлера» этот посыл совершенно отчетлив. У СССР в борьбе с фашизмом была своя корысть: окончательно закрепостить Прибалтику, аннексировать Кенигсберг и подмять под себя Восточную Европу. Ради этого Сталин и кинул в топку двадцать миллионов.
Именно в рамках этой концепции сносятся памятники советским солдатам: они никакие не антифашисты. Они захватчики. Для Эстонии реабилитация фашизма особенно актуальна, потому что там-то немцев очень многие встречали с цветами. И немцы вели себя на оккупированных территориях гораздо лучше русских: не пьянствовали, не мародерствовали.
Таково, повторяю, новое европейское толкование событий и последствий Второй мировой, и во имя его утверждения генсек НАТО будет делать России замечания, Евросоюз нас осудит, а либерально мыслящая часть общества в очередной раз ужаснется действиям «Наших», которые, кажется, делают все возможное, чтобы окончательно закрепить в европейском сознании образ хунвейбинской Москвы.
Нетрудно заметить, что новая концепция войны нужна исключительно для того, чтобы окончательно похоронить советский проект. Мало доказать, что эта утопия с неизбежностью ведет к массовым репрессиям. Мало постановить, что советская система не реформируема и способна быть либо людоедской, либо никакой. Мало настоять на том, что социальное государство трудящихся немыслимо с экономической точки зрения и тоталитарно с идеологической. Надо еще и вдолбить, что такое плохое государство не могло выиграть Вторую мировую войну. А если оно ее и выиграло, то не как освободитель народов, а как альтернативный захватчик, мостивший дорогу к победе миллионами своих солдат и поднимавший их в бой исключительно заградотрядами. У вас вон у самих не все похоронены, а вы Эстонии указываете, где ей памятник держать. Она суверенное государство, национальное, этнически монолитное! Сколько этих средневековых этнических монолитов утвердилось на постсоветском пространстве — сказать страшно. И никто из свободных жителей национальных государств не задумывается о том, какой гигантский шаг назад они сделали, провозгласив СССР тюрьмой народов и сбежав из нее в маленькую, комфортабельную, евростандартную.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.