Статьи из журнала «Компания» - [32]

Я это к тому, что подавляющее большинство сегодняшних конфликтов в мире развивается по ветхозаветным, а не по христианским правилам. Христианство учит именно расширению взгляда на мир — жестковыйная ветхозаветность заставляет во всем копировать противника, только удесятеряя мощь ответного удара. Словом, как некогда пел Щербаков, «считая, что я его должен в гроб свести его же путем».

Иудеохристианский — странное определение, оксюморон, но не все отдают себе в этом отчет. Каким таким оплотом христианской цивилизации на Востоке можно назвать Израиль? Сколько бы ни говорили сегодня израильские блоггеры, наши бывшие соотечественники, о чрезвычайном гуманизме и сдержанности израильского ответа на ливанские зверства — подтекст-то везде один: мы можем еще и не так! И должны бы еще и не так! Израиль уже нанес Ливану гораздо более серьезный ущерб, чем ракеты «Хезболлы», и полагает его мягким, гуманным, недостаточным. Наверно, из Хайфы все выглядит иначе. Когда идет война — не до логики. Но надо отдавать себе отчет в одном: установка на десятикратное отмщение самоубийственна по определению.

Жуткое чувство испытываешь, читая сегодня сетевые полемики (других-то не осталось). Или ведя эти споры в реальности с теми, кто следит за войной из России. Послушаешь сторонников Ливана, Сирии, Ирана — думаешь: «Господи, пусть бы Израиль скорее раздавил гадину!» Послушаешь сторонников Израиля — и думаешь, что альтернативная-то гадина побольше будет. Я понимаю, какое количество влиятельных врагов наживу себе этим текстом, но мне, во-первых, не привыкать, а во-вторых, я ведь знаю уже, чем все это кончается. Две уравнивающиеся силы взаимно уничтожаются, а побеждает третья — наиболее циничная, вовсе уже ничего не стесняющаяся. Трудно предположить, как будет эта сила выглядеть на Ближнем Востоке. Ясно одно: она будет хуже и Ливана, и Израиля.

Не нужно ждать от меня рецептов, хотя кое-какие выходы из клинча очевидны всякому. Рецептов не будет, потому что они не нужны. Есть люди, которые никогда и нипочем не примут христианства. Есть целые нации, с которыми оно органически несовместимо. И бессмысленно в этих условиях оперировать понятиями «правда» и «справедливость». Иногда ведь пишешь не для того, чтобы кого-то осудить или к чему-то призвать. Иногда ограничиваешься констатацией и прогнозом.

11 августа 2006 года

№ 425, 14 августа 2006 года

Плохо лежит

В Выборге проходит кинофестиваль «Окно в Европу». В программе документального кино — фильм Ольги Сладковой «Лучшее место». Это Сладкова с камерой поехала на родной Дальний Восток, побывала на Шикотане и сняла визит туда японцев. Они родились на этом острове и теперь наведываются в родные края. Старые, древние японцы и японки с трудом передвигаются по шикотанскому бездорожью, по мосткам, проложенным через грязь. И выражение лиц у них странное — не злое, но досадливое. Типа: эх, была земля, могло бы на ней быть так прекрасно — а что в результате?

Такое кино только в Выборге и смотреть. Потому что Выборг тоже стал советским только в 1940 году, потом в 1941-м его заняли оккупанты, а в 1944-м наши отбили обратно. Финны постоянно наезжают сюда — то по дороге в Питер, то именно ради отдыха в незабываемом парке «Монрепо». И смотрят они на все здесь с тем же элегически-досадливым выражением: нет, мы не злимся на вас и ни в чем вас не виним, но если бы эта земля была нашей… ох, мы бы ее!

Я и у китайцев часто видел такое выражение — они так смотрят на значительную часть Сибири. Японцы — на Дальний Восток. Финны — на Ленинградскую область. Ну, зачем вам вся эта земля? Вам же все равно столько не надо, вы только запускаете эту идеальную территорию, райский чернозем, пышную растительность… Дайте настоящему хозяину, ведь все равно эта земля вам НЕ СВОЯ!

И в каком-то смысле это верно. Россия беспрерывно расширялась во все стороны только потому, что боялась углубиться. В себя. Именно на себя оборотиться, задуматься о собственных задачах и перспективах она не хочет никак. Поэтому надо захватить как можно больше территории, растянуться, размазаться по ней. Все равно ведь ни окультурить эту землю, ни принести ей свет чьих-то идей она сегодня не в состоянии. Ей бы хоть в главном определиться, с собой разобраться, а потом колонизационную политику продумывать. Черчилль, приехав в Крым, все сожалел, что нельзя увезти с собою Алупкинский дворец в виде сувенира. Честно говоря, думаю, что он и не в виде сувенира взял бы, а в натуральную величину. И ведь эти притязания на наши земли диктуются не только всеобщей ненавистью к нам или всемирным заговором по изведению нашей духовности. Это не потому, что мир ужасен, а мы в белом. Это даже не следствие безудержной территориальной экспансии, столь присущей нашим соседям, — всем ведь понятно, что прошлый и нынешний век положили конец территориальной экспансии. Сегодня в моде духовная — не столь травматичная, не столь затратная. Китай отлично завладеет всей Сибирью и без войны — товары и рестораны там давно китайские. И Выборг не надо завоевывать — там финнов больше, чем наших, и все вывески на двух языках. Никто не точит зубы на наши границы. Это именно элегическое сожаление при виде плохолежащего. Мы ничего не хотим у вас отнимать, но если бы это было нашим — это выглядело бы не так, совсем не так! Ведь вы ничем толком не занимаетесь: ни своими детьми, ни своей историей, ни своими сокровищами, ни даже своей наукой. Уж мы бы всему этому нашли применение…