Старый корабль - [31]
Покачиваясь в ночи, его коренастая фигура постепенно исчезла во мраке.
Снова донеслись звуки флейты. Они словно напомнили пришлым музыкантам об их обязанностях, они перемигнулись и опять заиграли.
Баопу молча сидел в толпе и со спины походил на мрачную каменную глыбу. Хотелось плакать, но он не мог выдавить ни слезинки, его тело похолодело. В конце концов он встал и пошёл прочь. Неподалёку от хижины рядом со стогом сена посверкивали искорки. «Кто там?» — спросил Баопу. Никто не ответил. Наклонив голову и всмотревшись, он увидел дядюшку Суй Бучжао, свернувшегося на сене. Рядом сидели Ли Чжичан, техник Ли из изыскательской партии и ещё один рабочий. Баопу сел рядом. Полулежавший дядюшка то и дело причмокивал: оказалось, у него была бутылка вина, к которой он прикладывался. Разговор вела пара молодых людей, иногда из сена подавали голос и те, кто постарше. Прислушавшись к разговору, Баопу похолодел ещё больше. Разговор вертелся вокруг передовой и Даху. Кроме пронзительных звуков флейты в ушах Баопу зазвучал беспрерывный грохот. Было непонятно, грохочет это старый жёрнов или гремят пушки. В ночном мраке он явственно увидел вдалеке улыбающегося Даху. Под грохот орудий Даху в замаскированной ветками каске махнул ему рукой и куда-то побежал.
Часть, в которой служил Даху, была на передовой уже несколько месяцев. Шло обучение, и солдатам с севера приходилось особенно несладко. Ещё месяц, и могли бросить в бой — все испытывали нетерпение. Чем раньше начнётся, тем раньше кончится. В первый же месяц Даху назначили командиром отделения, все обращались к нему «командир отделения Ху». «Нам бы ещё командира отделения Луна[26], — сказал по этому поводу командир роты Фан Гэ, — и было бы как в поговорке — „живой дракон и живой тигр“[27]». Даху сказал, что одного его хорошего приятеля из родных мест зовут Ли Юйлун — Нефритовый Дракон. Вот его и величают «командиром отделения Лун». Но он не из их роты. Фан Гэ от досады только языком прищёлкнул. Он обнял Даху и прошёл с ним несколько шагов. Ему нравился этот паренёк с берегов Луцинхэ, симпатичный, сметливый и совсем не замкнутый. Такие всегда найдут способ выполнить любую задачу. Пару дней назад Фан Гэ послал его за боеприпасами, так повозки других рот вернулись пустыми, а повозка Даху — доверху гружёной. «Наверняка на складе симпатичная девчонка», — пошутил ротный. Даху лишь улыбнулся. После этого Фан Гэ снова послал Даху за стальными конструкциями для сооружения убежищ. Несколько уже имелось, но их было недостаточно. Очень уж нужны были ротному эти железяки. Даху с радостью взялся выполнить эту задачу. Во время учебной подготовки он познакомился с красоткой по имени Цюцю, которая жила в соседней деревне. Цюцю делала бамбуковые клетки в другой деревне, и он собирался подвезти её. Всё так и вышло, на одной повозке прибыли стальные конструкции и прекрасная Цюцю.
Приближался Первомай, праздник труда. В части намечался торжественный обед, предполагалась и встреча с местными жителями. Часть вскоре должна была уходить, и праздник получался особенный. И вино будет самое лучшее, и песни самые красивые и волнующе. А у Даху ещё намечалось свидание с той красавицей. И когда он пел, пил вино и танцевал, думал об одном. А как увидится с ней, будет думать об этом ещё сильнее. Особая чувственность и врождённые способности выходцев из семьи Суй ярко проявлялись и в нём. Если он чем-то загорался, возбуждение накрывало его волна за волной, да так, что всего трясло. Это лишний раз подтверждало: за что бы ни брались члены семьи Суй, их порыв, по сравнению с другими, получался ярче, к тому же его невозможно было сдержать. На вечеринке с местными он спел оригинальную песню, которую никто не слышал. В Валичжэне её знал и стар, и млад, а принесли песню те, кто несколько поколений назад плавал на кораблях. В этой песне были такие слова: «В небесной глазури над горами Кунь и Юй часто висят облака, под гром барабанов и гонгов идут корабли. Прежде, чем стрелка укажет на Чикань, увидим горы — это Куньлунь. Горы эти высоки, с добрым ветром минуем и их. В бухту Паханг нам не след, идём к горам, что зовутся Чжупань. Вершины сияют, леса бамбука на запад и восток. У острова Лоханьэр мелко, миновали белые рифы прохода Лунъя. Муж ушёл на юг и в западные края, жена с сыном зажгут ароматные свечи; жена с сыном зажгут свечи, склонят головы и помолятся. Добрый ветер доставь в западные моря. Муж ушёл на юг в Паханг продавать панцири для гадания и черепаховые украшения. Хорошие гребни оставит ей, что похуже, продаст. Новее нового добрый корабль, рассекает волны, как дракон; якоря, как драконовы когти, в Макао и Гонконге за него дадут тысячу золотых». Даху пел, широко раскрывая рот, а за спиной у него названивал в такт маленький колокольчик. Песня была очень простая, звучала то громче, то тише, без особой мелодичности и эмоциональности. Но некая странная сила в ней сразу увлекла слушателей. Все слушали как заворожённые. И никак было с этим не совладать.
