Старый дом - [7]

— Нет, вы только вглядитесь вот в этот цветок! — приглашала она Андрея, разделить с ней ее открытие, рассматривая самый обыкновенный сорняк. — Сколько в нем оттенков, и жилочки тоненькие, тоненькие. А вы знаете, что пчелы совсем не так видят цветы, как мы? Для нас, например, этот цветок красный, а для них синий.

Но больше всего на свете она любила воду и все, что было с ней связано, вероятно, потому, что выросла у реки. Лина рассказывала Андрею, как цветет море, как разговаривают между собой рыбы, как они путешествуют на многие тысячи километров, чтобы дать жизнь новому потомству… Андрей слушал ее и улыбался.

— Вы что, не верите мне? — сердилась она. — Да вот угорь, например, наш речной. Он в северных реках живет бассейна Балтийского моря, а нерестится в Саргассовом море.

— Я не смеюсь, — виновато оправдывался Андрей. Он улыбался. Просто ему было всегда очень хорошо рядом с Линой и хотелось без конца слушать ее, без конца на нее смотреть, хотя в Лине, на взгляд других, не было ничего особенного. Девушка как девушка, не дурнушка, но и не красавица. Много таких жизнерадостных и голубоглазых живет на белом свете. Но Андрею казалось, что только у Лины такие ясные глаза, только у нее такие тонкие и в то же время сильные руки и гибкая, тренированная фигура спортсменки.

Познакомились они совершенно случайно на танцах в городском саду. Он проводил ее до дому. По дороге, слово за слово, разговорились. Андрей узнал, что Лине восемнадцать лет, что будет она учиться зимой на последнем курсе рыбопромышленного техникума, и мечтает выводить новые породы рыб, что живет она с дедом, родители ее погибли во время войны в Волгограде, где отец служил начальником порта, а мать диспетчером.

— У нас в семье все либо речники, либо рыбаки. Дедушка тридцать лет на Каспии рыбачил, а теперь бакенщиком здесь работает, — заключила Лина и улыбнулась. — Ну вот мы и пришли.

Жила она на окраине города у самой Волги в белой саманной хатке, от которой к воде сбегала деревянная лестница, заканчивающаяся широкими мостками в форме буквы «Т». Возле них на приколе белели лодки.

— Хотите посидим там внизу, — предложила Лина и, не дожидаясь ответа, спустилась по лестнице на мостки. Андрей последовал за девушкой. Они удобно устроились в лодке, о дно которой мягко плескалась сонная волна.

— В такую ночь совсем не хочется спать, — призналась Лина и, опустив руку за борт, зашевелила пальцами, наблюдая, как по воде от руки расходится серебристая рябь.

Ночь стояла действительно ясная и теплая. Только на юге бывают такие задумчивые ночи, когда все вокруг очарованно замирает, будто слушает неведомые голоса далеких звезд, что мириадами рассыпались по небосводу. Иногда тишину нарушал звонкий стрекот цикад да изредка, где-то в порту, лениво покрикивал какой-то буксир.

— Это «Пугачев», — прислушиваясь, уверенно сказала Лина и повернула к Андрею освещенное лунным светом лицо. — Вы любите мечтать?

— Не приходилось как-то, — смутился он, словно его уличили в чем-то плохом, и поспешно поправился: — Вообще-то, конечно, мечтал, например, поскорее ремесленное закончить.

— Ну, это не интересно, — перебила его Лина, стряхивая с пальцев живые капли воды, — Хотите, я научу вас мечтать по-другому? Вон видите на воде лунную дорожку?

Андрей согласно кивнул. Через Волгу тянулся сверкающий лунный свет и терялся где-то на середине реки.

— Представьте себе, — продолжала Лина, — что это не простое отражение лучей, а волшебный мост. Стоит на него ступить, как делаешься господином времени и без труда оказываешься там, где пожелаешь. Ну, вот где бы вы сейчас хотели очутиться?

— На одной из звезд, — первое, что пришло в голову, ответил Андрей.

— Нет, это опасно, мы там сейчас же сгорим, — возразила Лина. — Давайте тогда слетаем на какую-нибудь планету. Закройте глаза. Раз, два, три! Вот мы с вами уже у цели. Прежде всего выясним, есть ли на этой планете воздух.

— Кажется, есть, — ответил Андрей, полной грудью вдыхая ночной, свежий воздух, и оба расхохотались от непонятной безудержной радости, которая присуща только молодости.

Прощаясь, Лина запросто пригласила Андрея бывать у них.

— Дедушка рад будет. Он у меня хороший.

И Андрей в первый же отпуск по увольнительной воспользовался этим приглашением.

Дед Лины оказался словоохотливым, приветливым человеком. Он угостил Андрея настоящей рыбацкой ухой, сваренной тут же на берегу, и сочными сладкими «гарбузами», что точно откормленные поросята нежились под солнцем на бахче за домом. Расспросив Андрея подробно о житье-бытье и узнав, что он любит играть в шахматы, старик обрадовался, как ребенок.

— Сейчас мы с тобой сразимся! — и, дважды обставив гостя, остался очень доволен и им и собой. — Ты, браток, почаще наведывайся к нам. Научу тебя сторожевые огни, сети ставить.

С тех пор Андрей стал желанным и частым гостем в домике над Волгой, в вскоре сделался там и совсем своим человеком.

Однажды в воскресенье, получив отпуск на весь день, Андрей, как всегда, направился к Лине и еще издали увидел ее. Она сидела на мостках, подставив полуденному солнцу бронзовую загорелую спину, и читала книгу, тихонько болтая по воде стройными босыми ногами. На Лине был голубой купальник и старая соломенная шляпа с широкими полями. Рядом на мостках стояли ее стоптанные босоножки и лежал аккуратно свернутый сарафан. И все это на фоне чистого голубого неба и сверкающей от солнца воды, над которой носились белоснежные чайки. В тот миг и сама Лина представлялась Андрею диковинной голубой птицей, что присела на мгновенье передохнуть. Стоит приблизиться к ней или крикнуть, как она испуганно взметнется ввысь и улетит. Он стоял на берегу, боясь пошевелиться. Не отрываясь, глядел на нее. Лина это почувствовала и обернулась.