Старый дом - [8]

— Что же вы там стоите!? Идите сюда, — пригласила она и засмеялась, снимая шляпу. — Солнца-то, солнца-то сколько? Нет, вы посмотрите, сколько солнца? — повторила Лина, когда Андрей спустился на мостки, и прыгнула в воду. — Догоняйте! — крикнула она и уверенными саженками поплыла к бакену, что равномерно колыхался на воде метрах в ста от берега.

Андрею захотелось во что бы то ни стало догнать ее. Он быстро разделся и тоже бросился в воду.

«Догнать, обязательно догнать, — думал он, усиленно работая руками, и загадал: — Если догоню, значит она меня любит».

И он настиг Лину, настиг возле самого бакена и, ухватившись руками за буек, закричал, давая выход чему-то огромному и светлому, что вдруг вошло в его сердце.

— Ого-го-го!

— О-о-о! — понеслось над сверкающей гладью реки и замерло где-то на том берегу в знойном мареве.

— Что с вами? — спросила Лина, и ее глаза, голубые-голубые, как небо над Волгой, широко открылись от удивления.

— Лина, Линочка… — задохнулся Андрей, заглянув в эти удивительные глаза. — Я люблю вас, — он и сам не знал, как вырвалось у него это признание, и, выкинув в воде какое-то неимоверное сальто, также стремительно поплыл обратно к берегу.

А потом… Потом они просто решили пожениться, когда Андрей демобилизуется. Решили, что он останется здесь, в Астрахани, поступит работать, а по вечерам будет учиться в машиностроительном техникуме.

— Ну что ж, я не против, — засуетился старик, узнав об этом решении. Андрей с самого первого дня очень ему нравился. — Только уговор: сперва съезди домой, посоветуйся, чтобы честь по чести. Дело это серьезное, на всю жизнь.

Обо всем Андрей собирался сказать Таисии тотчас же по приезде домой. Но ее искренняя радость, которой он не ожидал, помня, с каким нетерпением жаждала Таисия проводить его в армию, глубоко тронула его. Он скорей почувствовал, чем понял, что его сообщение может огорчить Таисию, и решил отложить этот разговор до более удобного случая. В конце концов он не к спеху. К тому же Андрею и самому было приятно после такого длительного отсутствия вернуться сюда, в этот старый дом, где прошли его детство и юность, согретые заботами Таисии. Он вспомнил, как когда-то ходил за ней по пятам, боялся, как бы она не вышла замуж и не оставила его одного, и теплая волна благодарности охватила его.

— Ну как ты тут жила без меня? — с некоторым облегчением поинтересовался он, энергично растирая загорелую до черноты спину махровым полотенцем.

— Жила, как все, — ответила Таисия, накрывая к ужину стол в горнице, и, как бы между прочим, спросила: — Может, выпьешь с дороги? Наливка у меня тут какая-то, еще с прошлого года стоит.

— Ради такого случая можно, — весело согласился Андрей, усаживаясь за стол.

«Вот и приехал», — думала Таисия, доставая из буфета заветную бутылочку. Руки ее заметно дрожали, когда она наливала вино в стопку.

— А сама-то ты что же не садишься? — спросил он, смакуя закуску. — Хороши груздочки! В Астрахани таких нет, зато рыбы завались. Нас почти одной рыбой кормили.

— Ужинала я недавно, — солгала Таисия. — А ты ешь, ешь. Еще рюмочку для аппетита выпей.

…Когда Андрей встал из-за стола, все предметы двоились у него перед глазами.

— Я, Тась, кажется, того, перехватил…

Добродушно усмехаясь, он направился в свою комнату и, сев на стул, начал стягивать сапоги, однако руки плохо слушались его.

— Давай, помогу, — предложила Таисия, точно и правда хотела помочь ему разуться, но, обхватив его колени гибкими сильными руками, жарко и страстно зашептала:

— Андрюша, радость, горе ты мое! Думала с тоски вся изведусь, пока ждала тебя! А теперь не отпущу, мой ты, мой!

Глаза ее исступленно сияли на побледневшем запрокинутом лице, растрепавшаяся коса тяжелым жгутом упала вдоль спины. Вся поза Таисии выражала страстную мольбу и покорность. Женщина порывисто дышала, губы ее трепетали от палящего внутреннего зноя, и Андрея так и потянуло ощутить их живое тепло. Он прижался к ним щекой.

…На следующий день Андрей по армейской привычке проснулся чуть свет и, увидев рядом с собой Таисию, сразу вспомнил, что с ним произошло накануне.

«Что же я наделал? Как же теперь Лина? Как Таисия? — растерянно и виновато думал он, разглядывая спящую женщину, но с перепоя в голове гудело, мысли бестолково путались, мешая сосредоточиться. Захватив одежду, Андрей вышел в огород к колодцу и достал из него полную бадейку студеной воды, чтоб обкатиться ею. Потом он оделся и сел на крыльцо.

Солнце только, только еще встало, окрасив червонным золотом верхушку черемухи в дальнем конце двора и старую скворечню, прибитую на высоком шесте к сараю. На скворечне сидели два молодых скворца и, трепеща крылышками, распевали свою песню, прощаясь с родным гнездом. Из конуры вылез Жук и подошел к хозяину, умиленно заглядывая в его глаза, точно спрашивал: «Ты что такой хмурый или не рад, что домой вернулся?»

Андрей запустил пальцы в его длинную мягкую шерсть и невесело усмехнулся:

— Соскучился, дурак? И я соскучился, только бы лучше не приезжать мне.

Жук лизнул его руку шершавым языком и растянулся вверх брюхом, выражая крайнюю радость. Андрей ласково потрепал собаку и решительно вернулся в дом: «Что будет, то и будет».