Старый дом - [2]
— Ты чего? Заелся?
Я обернулся. И тут, глядя пристальней, наконец-то его признал. И попенял:
— А ты чего вырядился?
Объяснил он со вздохом:
— Понимаешь… Открыл я шкаф, одежный. Поглядел. И подумал: скоро помру, а тряпок — море. Костюмы, рубашки. Откуда и набралось. Надо поносить хоть что-то. Вот каждую неделю — новый облик. Жена глядит подозрительно. Ты и вовсе не признал.
И теперь я, открывая свой гардероб, вспоминаю покойного уже приятеля и думаю: «Не начать ли и мне парадные выходы?» Но как-то не хочется людей пугать.
И это — лишь городской гардероб, а еще в поселке, в шкафу тоже висят рубашки, пиджаки, брюки. И там же, в гараже, в огромном сундуке, хранится походная одежда, рыбацкая, летняя да зимняя, вплоть до полушубков да огромного тулупа.
И все это — на одного человека. Подумаешь, страх берет.
А ведь тряпичником ли, щеголем я никогда не был. Казалось, по нужде что-то покупали. Теперь вижу: не всегда по нужде.
Про посуду и всякие стекляшки особый сказ. Ведь в каждом доме за прозрачными дверцам шкафов — парад «хрусталей»: рюмки, фужеры, бокалы, конфетницы, салатницы… И, конечно, сервизы: чайные, кофейные, обеденные. На шесть персон, на двенадцать. Немецкий, чешский фарфор, на худой конец — наш. Мельхиор или серебро. Все это покупали за немалые деньги. А в обиходе — обычная простая посуда. На сервизах — многолетняя пыль. Потому что всякие торжества теперь отмечают в кафе да ресторанах. Так проще, удобнее.
Вспоминаю, как гостил недавно у родственников. Живут они в достатке. Часто бывают и даже живут за границей. Навезли всякого. Из Италии — стекло венецианское, из Чехии — богемское, из Германии, из Англии… Помню тарелки асимметричные, новомодные.
Но вот недавно приехал, садимся к столу. Хозяйка говорит:
— Я в разовую посуду буду накладывать. Удобней. Поел да выбросил. Не канителиться с мытьем.
Все верно: посуду «разовую» можно после обеда выбросить. А вот как с остальным, которое в шкафах да буфетах?
Однажды, зайдя к своим и увидев в прихожей большую сумку, спросил я:
— Кто куда ехать собрался?
— Это выбрасывать приготовили, — ответила невестка. — На той неделе два мешка выбросила. Вчера еще набрала. Всякое старье.
По любопытству возрастному открыл я сумку. Там — свитера, кофточки, по виду новые. Забрал я эту сумку, сказав: «На хутор увезу». А у себя дома все перебрал, удивляясь и охая: женская куртка — приглядная, новенькая, два тонких шерстяных свитера, красивая, в узорах кофта — все будто с иголочки.
Позвонил, спрашиваю:
— Лишнего не положили в эту сумку? Ведь новое все.
— Из моды вышло, — услышал в ответ.
Все я понял. А вот принять труднее.
В той жизни, которую прожил, особенно в начале ее, любая одежда носилась до полного износа. На локотках, обшлагах, вороте она штопалась, латалась. Тетя Нюра у нас была умелицей: тонкой иголкой, нитку подберет нужную. Заплатка получалась словно влитая, а штопка незаметная. От старших одежда к младшим переходила. Ношеное лицевалось, то есть обратной стороной выворачивалось. Помню, в третьем ли, четвертом классе новые штаны мне пошили из старой лицованной материнской юбки. В школу я пришел гордый, счастливый.
Даже в шестидесятые годы, в институтские, моему товарищу отец отдал свое старое драповое пальто. Чтобы перелицевал и носил. Хорошее пальто получилось. Всем на зависть.
Такая вот память у нас, людей много поживших.
Сумку с ненужными, из моды вышедшими вещами я, при случае, на хутор забрал. Катерина, супруга моего товарища, только охала, разглядывая привезенное.
— Может, бабе Кате, — подсказывал я. — Или бабе Ксене? Или Шахманам?
— У всех сундуки набитые, — вздыхала Катерина. — Из города дети везут и везут. И сундуки, и чуланы полны. Уже некуда девать. Выбрасывать не привыкли. Может, еще пригодится.
Старые люди — это долгая память о годах тяжких, послевоенных. На ногах — «чирики» из брезента или сыромятной кожи. Штаны да юбки из колючего шинельного сукна, мешковины, колом стоящей плащ-палаточной или белой мягкой парашютной ткани. Последнюю красили порохом из сигнальных ракет. Ярко-красная получалась юбка.
Все это — с полей войны, из блиндажей да окопов, которые рядом. Слава богу, хоть такая одежка. Голяком не будешь пахать, сеять, за скотиной ходить. Иногда за труды, к празднику, на общем собрании кого-то награждали за ударный труд «отрезом штанной материи — на юбку» или «на кофту». Такие вот мысли над сумкой с вещами ненужными.
Повздыхали мы, прошлое вспоминая, но содержимое сумки все же распределили.
— Свитера и платье в Иловлю передам, племяннице. Семья там большая, — рассудила Катерина. — А кофту сама буду носить. Тепленькая… И красивая, — призналась она, смущаясь.
Время прошло. Нет уже Катерины, милого человека, которая была душой этого дома, привечая гостей. Теперь дом опустел и остыл без ее живого тепла. И сюда уже не хочется ехать.
Потому и прощаюсь: хожу да брожу по дому, все разглядывая да обглядывая, словно впервой.
Кухонный стол, табуретки, низкая скамеечка, чтобы возле печного зева не вприсядку, а удобно сидеть, затапливая печь да дровишки подкладывая. Легкая скамеечка, но прочная: не качнется, не скрипнет, как и все изделье хуторского плотника Трофима Кулюки. И это, считай, через век.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дед услышал по радио наивный стишок про войну и вспомнил себя мальчиком из поселка Лазурь, на окраине Сталинграда, близ Мамаева бугра… где он жил до войны и где провел все 200 дней и ночей страшной битвы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом дачном поселке у Волги завелся свой скворушка — мальчонка, живущий без матери, растопил сердца всех родных и соседей.
Заботливая дочь, живущая в городе, подарила деревенской матери мобильный телефон. Но как выбрать, о чем успеть рассказать быстро и коротко? Ведь в хуторской жизни, в стариковском бытье много всего, о чем хочется поговорить…
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.