Старые истории - [60]
И еще у Ивана Захаровича было ощущение, что от него оторвали кровный трояк. За трояк, который был ему сейчас необходимо нужен, он бы сам вымыл эту вражину. По-сухому, по-мокрому — вымыл бы.
При этом Иван Захарович понимал, что попроси его когда-нибудь эта бабенка в молодежных штанах вымыть ей машину, он бы ей отказал. Отказал с удовольствием. Но поскольку его никогда об этом вот эта самая бабочка не просила, а он знал, что она жена министра, поэтому, дураку ясно, деньги они лопатой гребут, с нее и синенькую содрать не грех, то в мыслях он мог допустить всякое.
Сейчас он допускал, что мог бы и помыть за трешку.
— Постановление Моссовета нарушаете, гражданочка, — сказал Иван Захарович. Как-никак он сам был министром этого двора. — И эксплуатируете детский труд, — неожиданно для себя добавил он.
— Суворовцы-молодцы! — заорала, напугав Ивана Захаровича, неунывающая мадамочка. — Что надо ответить нашему уважаемому Ивану Захаровичу?
Бойкий Петя, у которого — Анна Павловна давно определила это, — несмотря на временную ростовую мелкость и детскую полноту, были несомненные качества лидера, зыркнул на Анну Павловну хитрым, все понимающим взглядом и лихо отрапортовал:
— Мы по своей охоте, дядя Ваня. А потом разве мы за собой не смываем? Это же самое чистое место во всем дворе.
— Увольнительная вне очереди, — сказала Анна Павловна.
— Слушаюсь!
Анна Павловна поразглядывала Ивана Захаровича и сообразила, наконец. Был у нее грешок — до нее иногда доходило, как до жирафа. Лучшая подруга со службы, Алла Аркадьевна, считала это ее качество черствостью, нехваткой душевной тонкости, той тонкости, которой сама она владела в переизбытке. На самом же деле Анна Павловна была человеком углубленным в себя и страдала полным отсутствием обывательского любопытства.
Не любила, а точнее, не умела Анна Павловна, у которой, честное слово, голова пухла от недоделанных дел, хладнокровно наблюдать за состоянием ближнего. А каков ты сегодня? За вчера не стряслось ли с тобой чего-нибудь паскудненького? Ну-ка, ну-ка…
Плохо тебе — скажи, думала Анна Павловна. Сочувствовать не умею, постараюсь делом помочь. Хотя бы обдумать вместе.
А догадываться… Некогда, некогда. Дочка тебя обидела — скажи. Ты ее — тоже скажи. Любовник подвел — опять скажи, не мотай душу своим скорбным видом. У меня дел невпроворот, голову поднять некогда. Не жди ты от меня тонкости или жди до пенсии.
Так считала Анна Павловна. А Алла Аркадьевна как раз считала, что Анна Павловна в силу рождения и фарта погрязла в равнодушии.
Итак, разглядев повнимательнее Ивана Захаровича и поняв его нужды, Анна Павловна пошла в лобовую:
— Иван Захарович, у меня тетка сегодня померла. Не откажитесь подняться ко мне помянуть.
Иван Захарович, сознавая, что капитулирует, кивнул.
— Петр, за старшего, — выдала Анна Павловна последнее указание и аккуратненько так подхватила Ивана Захаровича под ручку и, завладев его метлой, повела к двери.
В квартире Иван Захарович оглянулся и заробел. Заробел он не в силу застенчивого характера, а просто потому, что оказался в чужом доме, и оказался неожиданно.
Но раз он позван, и раз он гость, то решил вести себя соответственно. Для начала попытался снять ботинки, но Анна Павловна аж зашлась:
— Только не это! Я, может быть, от жизни отстаю и не уважаю труд уборщиц, но, честное слово, не могу допустить, чтобы люди по дому в носках ходили или в хозяйских потных тапках. Мы все-таки не японцы. Я пока что к людям лучше отношусь, чем к своему паркету. Я никого не осуждаю, но в моем доме такой порядок и другого не будет. Если вам ботинки ваши удобны, оставьте их на месте.
— Очень удобные, — облегченно согласился Иван Захарович: его несколько смущало состояние своих носков. Теперь этот вопрос снялся, не потревожив его достоинства, и он почувствовал свободу.
— Квартиру можно оглянуть?
— Пожалуйста.
Прошлись по комнатам. Впечатление создавалось какое-то дробное. Было хоть и чисто, но сумбурно. Все свободные места на полу и верхние крышки шкафов завалены книгами, и порядка от этого не было никакого. Впечатления зажиточности никак не создавалось. Это шло вразрез заготовленному мнению, и Иван Захарович переваривал сейчас эту неувязочку.
— Что же у вас паркет такой паршивый? — спросил он искренне.
— Он изначально такой был, — вздохнула Анна Павловна. — Его циклюй не циклюй — толку никакого. Менять надо, да неохота.
— А этот-то чего у вас тут делает? — Иван Захарович ткнул пальцем в небольшую фотографию отца, засунутую за стекло книжной полки.
— Отец это мой.
— Кто?
— Этот вот.
— Как отец?
— Ну как это бывает — обыкновенный отец. Папа, одним словом.
— То есть он ваш родной папа?
— Именно.
Иван Захарович несколько застолбенел, но быстро переварил новость.
— Очень приятно, — сказал. — А зовут-то вас как?
— Анна.
— А по отчеству?
— Павловна.
— Господи, да конечно же Павловна, что же это я, дурак старый. Ну, Павловна, ты даешь!
— Да что же здесь такого, Иван Захарович? У большинства людей есть дети. Есть и у нашего, и я одна из них.
Тем часом она влекла Ивана Захаровича на кухню, приведя, посадила и махнула рукой по скатерти — клеенок не любила.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).