Старые долги - [39]

Я знал, что сейчас Ефрем влез в серьезную спекуляцию. Из которой, к несчастью, по началу выйдет с прибылью. В нулевые, вспоминая совок, будут рассказывать, что можно зайти в Гостиный и купить джинсы. Такие случаи наверное бывали. Но моя приятельница — продавщица из Гостиного Двора, про такое еще не слышала. Хотя я её специально на случай внезапных джинсов в ГД угощал мороженым в Шоколаднице, возле Дома Книги. Тем не менее в магазинах иногда появлялись финские джинсы James, кроссовки Адидас. И, естественно, мгновенно раскупались. Если доходили до прилавка. Потому что, к примеру, Андрюха купил у одного директора магазина тридцать пар джинсов. Тех самых James. При цене шестьдесят рублей, заплатил по семьдесят пять. Отвез в Нарву. И там сдал оптом по сто двадцать.

Слухи про забитые импортом прибалтийские магазины, постоянно ходили в Питере. В надежде приодеться, мы с Ефремом на первом курсе сгоняли в Ригу. Но ни Рига, ни Таллин, ни Вильнюс ничем особо не отличаются от Ленинграда. А цены у фарцы как бы не выше, чем в Питере. Разве что ликер «Вана Таллин», Рижский Бальзам в глиняных бутылках, и ликер Жальгерис везут из Прибалтики. Из Риги еще везут неплохие местные сигареты. ВецРига и Элита.

В Питере курят в основном болгарские Родопи, Опал, Стюардессу и Ту 134. Расхожий анекдот: «Вам Ту, Стюардессу? Нет, у меня Опал». Хотя в барах уже можно купить по рублю Мальборо советского производства. Но с ним ситуация как и с джинсами. Вроде есть, но нет. А с рук уже по пятерке.

В общем, в эту мутную кашу фарцы и спекулей и хочет занырнуть с головой мой друг Андрюха. Я его не одобряю, но вполне понимаю. Живем мы в совершеннейшей нищете. И он, и я от родителей ничего не получаем. Стипендия сорок рублей. Работа грузчиком по ночам позволяет не протянуть ноги. Подработка дворником сейчас — это только по блату. Я, в прошлой жизни, так и не смог устроится. Работал рабочим сцены, тожевпрочем устроился по блату. Разрешением на работу деканат меня шантажировал до четвертого курса. Без него не брали даже по блату.

В прошлой жизни у Андрюхи это все закончилось плохо.

Я решил сделать так, чтоб общение Ефрема с этой всей публикой было для него исключено. Чтоб в сторону Галеры, даже не смотрел. Для этого затеял настоящую постановку. И приступил к её реализации.

— Значит так, Андрюха. У нас есть возможность заработать куеву тучу денег. Ты сейчас должен решить, вписываешься, или нет. Дело опасное. Не исполнением, а последствиями.

— Это как?

— Всем будет интересно, откуда у нас деньги. За этим деньгами охотимся не мы одни. Но только я знаю, где они лежат.

— Откуда?

— Знаешь, давай ты решишь, будешь мне помогать, или нет.

— Конечно помогу.

— Ну что же. Недавно в Питере скончался один дядя. После кончины в его сейфе нашли двести тысяч легальных рублей. Они отошли родственникам. Но все, кто в теме, знают, что у покойника было еще как минимум столько же, если не больше, нелегальных денег. Я знаю, где они лежат.

— И что я буду должен сделать?

— Помочь мне их достать. И увезти.

— Давай подробности.

— Покойник завещал своей дочери от первого брака дом в Репино. В спальне этого дома, в мебели, спрятаны деньги. Дом не охраняется. Мы проникаем в дом, достаем бабки. Оставив все как было, сваливаем.

— Так просто?

— Я не вижу сложностей. Самое главное — это не спалиться уже с деньгами. И что бы на нас не подумали. Но первый этап — деньги получить.

— А второй?

— Хе. Он есть. Но давай сначала исполним первый.

— Как делим?

— Пополам.

— Что, сейчас поедем?

— Неее. Завтра. Ты, на Финлянском вокзале, сядешь на электричку до Зеленогорска. В семнадцать пятнадцать. Во второй вагон по ходу. Я сяду на Удельной. Выходим в Репино. Проникаем в дом. Вскрываем мебель. Складываем деньги в рюкзаки. В девятнадцать тридцать идет электричка в Питер. На Финбане кладем рюкзаки в ячейки автоматической камеры хранения. Едем в общагу, выпиваем и закусываем. Вот тебе, кстати, рюкзак.

Достал из своего рюкзака еще один рюкзак.

— А потом?

— В пятницу, после третьей пары, порознь, забираем рюкзаки. Едем на Балтийский вокзал. В шестнадцать тридцать электричка на Краснофлотск. Едем ко мне на дачу. Там есть сейф и за дачей смотрит сторож. Там и обсудим, что и как дальше.

— По рукам. А сколько денег то?

— Тысяч четыреста.

Ефрем впечатлился.

— Ладно, давай уж пива попьем. Завтра много бегать.

Глава 20

Пачка в сто стодолларовых купюр называется котлета. Десять пачек, стянутые резинкой, называются буханка. Десять буханок не влезают в один дипломат, поэтому называются сумка. То есть, будут называться в девяностые. Звонишь ты эдак в банк, и говоришь приятелю-банкиру:

— Дружище! Я там вам денег перевел. Сейчас от меня человек подъедет. Отдай ему сумку, буханку и пару котлет. Остальное — завтра заеду, и заберу сам.

В начале девяностых в такие погремушки с упоением играли мелкие банкиры и различные торговцы. Я над этим посмеивался. Предпочитал обсуждать такие вопросы не по телефону и простыми русскими числительными.

В двойном поддоне грандиозной кровати было с десяток сторублевых буханок. Почти столько же пятидесяти рублевых. Несколько двадцати пяти рублевых. Солидная буханка баксов разных номиналов. Большая пачка финских марок. С десяток котлет сто, пятидесяти, двадцати пяти рублевок россыпью. Несколько пачек десяток, пятерок, и трешников.