Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова - [52]
Перед тем как напасть на конунга и его людей, безмятежно спящих в доме, наелись они вдоволь хлеба, испечённого из муки, которой забиты были все амбары. Здесь и развалились жернова волшебной мельницы Гротти, расколотые надвое, и перестали молоть. Но достаточно уже было того, что они намололи. Следом настал конец предусмотрительному конунгу Фроди, а с ним и всей его стране.
XIV
ПЕСНЬ ВАЛЬКИРИЙ
Мать соткала жившему в Мидгарде ярлу Сигурду, правителю Оркнейских островов, удивительный стяг. На том стяге был искусно изображён ворон, и, когда знамя колыхалось от ветра, казалось, вещая птица распахивает крылья. Так как женщина была колдуньей, придала она знамени волшебные свойства — если войско ярла ожидала победа, то знамя перед битвой развевалось даже тогда, когда стояло полное безветрие. И напротив: оно предупреждало о будущем поражении, если обвисало даже при буре. Сигурд охранял своё знамя как зеницу ока — при стяге всегда был знаменосец. Остаётся добавить: мать предупредила сына — знамя принесёт победу тому, перед кем его несут, и смерть тому, кто его несёт.
В первом бою так и случилось: пал знаменосец Сигурда. Знамя взял другой воин — и тоже был убит. Ярл потерял троих знаменосцев, однако выиграл сражение.
В день, когда разразилась битва при Клонтарфе в Ирландии между ратью ирландского короля Бриана и скандинавскими викингами, которыми предводительствовали конунг Сигтриг и уже упомянутый Сигурд, за сотни вёрст от места, где происходила сеча, человек по имени Дёрруд стал свидетелем следующего. К одному дому, в котором стоял ткацкий станок, подъехали двенадцать валькирий — волосы их развевались, глаза были безумны. Оставив перед дверьми коней, свирепые девы вошли. Пересилив страх, Дёрруд заглянул в окно и увидел, что валькирии ткут на станке стяг из человеческих кишок. При этом творили они заклинания и пели зловещую песнь:
Затем валькирии перевели дух, склонившись над станком, и продолжили:
Дёрруд боялся, что, оглянувшись, валькирии заметят его, но глаз не мог отвести от зрелища. А девы дружно ткали:
И вновь перевели дух валькирии. Одна из них повернула голову, что-то учуяв, но Дёрруд был начеку и вовремя спрятался. Затем вновь он стал наблюдать за работой воительниц Одина и услышал:
Дёрруд заключил, что юному конунгу несладко приходится в той битве, и продолжал слушать, а валькирии работали всё проворнее, нитки из кишок так и мелькали в их пальцах, и стяг, сочившийся кровью, рос на глазах.
Девы ткали всё быстрее и быстрее, вот уже наполовину был готов стяг. Валькирии пророчили:
Стяг уже был почти готов, а валькирии продолжали петь:
Здесь они бросили ткать, ибо знамя было готово. Девы развернули стяг — кровь лилась с него на пол.
Дёрруд едва успел отшатнуться от окна и счёл нужным как можно быстрее скрыться. Вот что он увидел, прежде чем бежал: после того как знамя было соткано, валькирии разорвали ткань на части. Затем они вышли, сели на коней и ускакали в разные стороны.
Что касается ярла Сигурда, как и предсказывали посланницы Одина, в битве счастье ему изменило: во время боя враги пробились к его стягу, который поник с самого начала битвы, несмотря на сильный ветер, и убили знаменосца. Тотчас знамя ярла подхватил другой человек, но и он пал. Следом погиб и третий знаменосец. Тогда ярл Сигурд обратился к Торстейну, сыну Халля, чтобы тот взял знамя. Торстейн только собрался взять знамя, как один из воинов ярла, Амунди Белый, воскликнул:
— Не бери знамя, Торстейн! Ведь всех, кто его держит, убивают.
И Торстейн отказался взять знамя.
— Хавр Рыжий! — попросил Сигурд. — Возьми ты знамя!
Но дрогнувший Хавр отвечал:
— Возьми сам своего чёрта!
Ярл вздохнул:
— Что ж, куда нищий, туда и его сума.
Сигурд снял с древка знамя, спрятал его на себе под одеждой и вскоре был убит.
И правда: на кого валькирии укажут в бою, та жизнь тотчас рвётся. Судьба помощниц Высокого — скакать на своих конях без сёдел, вселяя ужас и страх, и забирать тех, кто им приглянулся. Судьба же викинга, простой ли он дружинник или знатный конунг, — покориться выбору дев. И здесь уже ничто не спасёт того, кто приговорён к пирам в Вальхалле, пока не наступит срок и Асгарду, и самим богам.
