Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова - [41]

— Прежде со мной обходилась ты ласковей, призывая к себе и задирая подол. Отчего ж забывать былое, коль начат нашим деяниям счёт?

Тут Сив, золотоволосая богиня, выйдя из-за стола, налила Локи в хрустальный кубок мёду и сказала хулителю асов:

— Выпей мёда из этого кубка, и помиримся. Не хочу, чтобы ты порочил меня на пиру могучих богов.

Но Локи никого не щадил, хотя от мёда не отказался. Одним глотком влив в себя весь кубок, заставил он и Сив огорчиться, сказав во всеуслышание:

— Порочить тебя бы не стал, если б ты была неприступной и со мной не спала.

Боги уже готовы были расквитаться с бесчестившим их мерзавцем, но в этот миг Бейла, жена оскорблённого Бюггвира, прислушавшись, воскликнула:

— Чую, задрожали горы и трясётся земля. Слышится грохот козлиных копыт — то, я думаю, возвращается Тор!

Локи, обращаясь к жене слуги, вложил в слова всё своё к ней презрение:

— Как смеешь ты, жена Бюггвира, издавать комариный писк? Ты — вместилище грязи. Рабыня, скотница!

Тут в палату к пирующим богам ворвался Тор. Был гневен Рыжеволосый, с порога услышав из уст Локи такую хулу, и пригрозил осквернителю чужих постелей:

— Закрой свой рот, мерзостный выродок, не то молотом снесу башку твою с плеч.

Локи воскликнул:

— Не иначе сын Земли прибыл к нам! Вот что отвечу: прежде чем со мною браниться, схватись-ка с Фенриром.

Тор вскричал:

— Смолкни, поганец! Закину тебя на восток или мой молот Мьёлльнир заставит тебя замолчать!

Локи ответил:

— Это ты напоминаешь так о походах своих на восток? А вспомни, как прятался в рукавице, от страха трясясь, как от голода чуть не погиб, не сумев развязать ремни котомки Скрюмира?

Тогда буйный ас схватил свой молот и, потрясая им, пообещал Локи, что если он, Тор, услышит из уст лжеца и обманщика ещё хоть одну хулу на богов, то преступит все законы и разделается с ним тут же, на глазах у всех, на пиру Эгира.

Локи, заметно поостыв при виде молота, постарался всё-таки не потерять лицо — вот что услышали от него сидящие за столами:

— Я высказал богам и богиням всё, не таясь. Тебе же, Тор, уступлю, так как знаю: ты будешь сражаться.

Обратившись напоследок к великану Эгиру, который сидел безмолвно, ошеломлённый произошедшим, Локи сказал:

— Пива, Эгир, наварил ты немало, но напрасно старался. В благодарность одно тебе пожелаю: пусть всё, чем ты владеешь, сгорит, пусть огонь опалит твою спину.

После этого, решив, что с него достаточно, Локи посчитал за лучшее убраться с пира. На том и закончилась перебранка.

IX ПЕСНЬ О ТРЮМЕ

Несмотря на выходки сына Фарбаути, асам всё же приходилось обращаться к услугам Локи. Тому свидетельство — история с Трюмом.

Случилось так, что однажды утром Тор не обнаружил в своём чертоге Мьёлльнира. Рыжеволосый впал в отчаяние — с потерей молота бог лишался доброй половины могущества, более того, обладая молотом, Тор настолько свыкся с Мьёлльниром, что не мог и представить себя без него. В чертоге Тора начался переполох, всё было перерыто: чуланы, сундуки, кровати — домочадцы перешерстили все закоулки. Сив плакала, беспорядочно бегали слуги, Тор, в исступлении тряся бородой и длинными космами, вместе с ними метался по палатам. Нигде не обнаружив чудесного молота, бог вынужден был послать за Локи, хотя ему ужасно не хотелось связываться с отщепенцем.

Когда прибыл вздорный лжец, Рыжеволосый повёл такую речь:

— Слушай, Локи, скажу тебе о том, чего ещё не знают ни на земле, ни на море: похищен мой молот.

Вняв новости, Локи поразмыслил и ответил, что готов помочь в розысках, но для начала неплохо бы обратиться к Фрейе и попросить у неё наряд из перьев, который делает того, кто его надевает, быстрым, как сокол. Нетерпеливый Тор тут же согласился с доводами хитреца: вдвоём они отправились к прелестнице выпрашивать у неё перья.

Ответила на просьбу богов Фрейя:

— Отдала бы я наряд, будь он золотым. Ссудила бы его, будь он серебряным.

Но как быть с нарядом из перьев? Стоит ли вновь отдавать его хулителю асов и воплощению лукавства? В этом Фрейя не была уверена, несмотря на то что Локи употребил всё своё красноречие, расписывая её красоту и добродетели. Даже узнав о пропаже молота, Фрейя какое-то время колебалась. Однако всё-таки согласилась на просьбы, и в конце концов птичий наряд вновь оказался у Локи.

Надев его, сын коварства и лжи полетел в страну ётунов — только ветер свистел в перьях, — за мгновение преодолевая огромные расстояния. Неизвестно, кого Локи расспрашивал по дороге и где добыл он сведения о нахождении молота, но вскоре приземлился посланец Тора возле кургана, на котором сидел великан Трюм. Был занят ётун тем, что плёл ошейники из золота своим свирепым псам и расчёсывал своим коням густые гривы.

Увидев лукавого бога, турс дел своих не бросил, поинтересовался только:

— Что там у асов? Что там у альвов? И что ко мне привело тебя, Локи?

Пронырливый ас ответил:

— Неладно у альвов. Неспокойно у асов. Не ты ли, Трюм, тому виной?

Ётун не стал отпираться и признал, что молот и впрямь находится у него. Великан не скрывал торжества, поведав: Мьёлльнир зарыт, да так глубоко, что никто не сможет его найти, если не будет на то воля самого Трюма. На вопрос Локи, какую цену назначит турс за молот, Трюм отвечал, что цена одна — прекрасная Фрейя. Единственно с целью жениться на богине и совершил он эту кражу. Трюм оказался вовсе не таким простаком, каким его представлял хитроумный ас, — в конце речи ётун заявил, что Фрейю должна доставить в его жилище служанка богини и никого более не должно быть с ними, иначе Мьёлльнира асам не видать во веки вечные.