Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской - [27]

Стал и как Егорей на белом свету,

На белом свету и на светой Руси.

Он пошол как Егорей да по чисту полю,

Он зашел как Егорей да во Божью церькву,

Во Божьей церкви да все пустым пусто,

Все пустым пусто да некуго нету.

Тут стояла Елена премудрая,

Все премудрая да богомольнея,

Тут жа Егорью да возглаголуë:

«Уж ты чью, Егорей, да веру варуёшь,

Уж ты варуёшь веру жидовськую;

Уж ты молисьсе ли богамъ ихным долы-долам?»

Тут жа Егорей да возглаголуёт:

Он стихи поет да харуимськие,

Он влазы возносит да все по ангельски.

Тут жа Елена да возглаголуёт:

«Уж ты ой жа еси, да ты Егорей Свет,

Ты поди-тко, Егорей, на конюшен двор,

Ты бери-тко, Егорей, коня доброго,

Коня доброго да со семи цепей,

Поежжай-ко в заставы жидовськие:

Есь там три заставы жидовських-е,

Добрым молодцям да все проезду нет,

Ясным соколам да тут пролету нет».

Тут жа Егорей как послушлив был,

И послушлив был да послухмянён был,

Он пошол и как Егорей да на конюшон двор

Он берет ведь Егорей коня доброго,

Коня доброго да со семи цепей.

Скоро он скачёт на добра коня,

Он поехал к заставы жидовськие.

Приежжая к первой заставы жидовськие;

Пришли горы высокие,

Пришли леса дремучие,

Добрым молодцям да все проезду нет,

Ясным соколам да тут пролету нет.

Тут жа Егорей да возглаголуë;

Он стихи поет да харуимськие,

Он власы возносит да все по ангельски:

«Спас, уж ты Спас, да многомилослив,

Присвета ты мати, да Богородиця,

Розодвиньтесь-ко горы высокие,

Розодвиньтесь-ко леса дремучие

На все стороны да на четыре же:

Добрым молодцям да все проезд бы был,

Ясным соколам да все пролет бы был!»

Как по Божьей да было милости,

По Егорьевской было таланисти —

Розодвинулись горы высокие,

Розодвинулись леса дремучие,

На вей стороны, да на четыре же —

Пролегла туды да путь дорожечка

Добрым молодцям да все проезд тут стал

Ясным соколам да все пролет тут стал.

Приежжаёт Егорей ко второй заставы жидовськое,

Тут сидит как ведь да Вострогор птиця.

А хватат, имат да все живком людей.

Тут-жа Егорей да возглаголуë:

Он стихи поёт да харуимськие,

Он блазы поёт да все по ангельски;

«Он жа еси да, Вострогор птиця!

Полетай-ко жа ты да на синё морë

А хватать имать да серых утицей,

А ишша имать да белых лебедей!»

Как по Божьей да было милости,

По Егорьевськой было таланисти

Полетела как тут да Вострогор-птиця,

Полетела она да на синё морë

А хватать-имать да серых утицей,

Ишша имать да белых лебедей.

Пролегла туды да путь дорожечка,

Добрым молодцям да все проезд тут стал

Ясным соколам да все пролет тут стал.

Приежжаë к третьей заставы жидовською.

Он стехи поет да харуимськие,

Он влазы возносит да все по ангельски,

Слезовал как Егорей с добра коня,

Розувал как сапог да со правой ноги,

Засыпал он песку да хрешшу серого,

Он и шшиб Змеишшу да во черны глаза…

(Как тут у меня стало нескладно, и мама не складно говорила, тут уж я не умею.)

Тут Змеишше в землю по поесу!

Розувал сапог да со левой ноги,

Засыпал песку-хрешшу серого,

Шшиб как Змеишшу во черны глаза

Тутъ и Змеишшо скрозь землю прошло.

Приежжат Егорей свет к отцю, к матери

Отец-матушка не признали Егорея.

(Тут уж боле ничего не знаю, не слыхала…)

Виноградье

Виноградне красно-зеленоë[70]

Да ишшо хто такой стучит

Да во светых-то вечерах?

Да во светых-то вечерах

Да виноградчицы стучят.

Да ишшо спрашивают робята

Господина да во дворах.

Да ешшо около двора

Да все трава да мурава.

Да все трава ли мурава

Цветы лазуревые,

Да ворота те тут как были

Да как хрустальнего стекла;

Да ободверенки те были

Как чистого серебра;

Да приворотенки те были

Да все решетчетые;

Да блаослови, сударь хозяин,

Да ко двору притти.

Да ко двору притти,

Да на красно крыльце взойти.

Со красного со крыльця

Да на новы сени ступить,

Со новых-то со сеней

В нову горенку зайти,

Въ нову горенку зайти

Да середи на полу стать.

Да блаослови, сударь хозяин,

Да виноградиë испеть

Да как у хозяина (имярек)

Как во горенке у их

Стоит тесовая кровать,

Да на тесовой на кровати

Да пуховая перина.

Да на пуховой на перине

Тут белая простыня.

Да как подушечки те были

У их шолковые,

Одеялышко лежало

Тут чёрного соболя,

Да тут и спит опочивает

Тут ведь сам-от господин

Да со своею госпожею,

Да со умною жоной.

Меж има-то ведь каталса

Да злачен перстень,

Да не злачён перстень катался —

Крепка дума меж има.

Они думали гадали

Да ясна сокола сряжали.

Да ясён сокол летит,

Да им куниць-то догонит

На житье им на бытье,

Да на богатесьво.

Да выходил ведь господин

Да на прекрасноë крыльцë.

Да выносил он господин

Да он серебряной рупь,

Да подарил он господин

Да виноградчицей.

Да выходила госпожа

Да на прекрасноë крыльцë,

Да выносила госпожа

Да золоту гривну,

Подарила госпожа

Да виноградчицей.

Да выходили малы дети

На прекрасноë крыльцë

Да выносили малы дети

Да бел крупичатой калачь.

Микола

Светитель Микола, Меркольской Чюдотворец!

А где жа твои мошшы? Неверной страды немьцях,

Ах, во земли во турьской, в славном Балеградьи.

Питом лик твой на свету икону,

Ставим мы икону в новую чесовню,

В кивоварену божницю,

Украшаём мы Светителя, мы жа чистым серебром,

Мы жа красным золотам, жемчугом окатистым,

Прибегаём к Светителю с верою, с любовью,

А просим у Светителя великой мы помошшы,

В бедах и в напастях он свет сохраняë,

В болезнях лёжашших он свет истеляет,

В темницях сидяшших он свет избавляë,