Старая Национальная галерея Берлин - [3]
Данная картина была представлена Каспаром Давидом Фридрихом в паре с предыдущей работой «Монах у моря» на академической выставке в Берлине в 1810. Эти два полотна произвели огромное впечатление на ценителей искусства того времени, они считаются классикой немецкого романтизма. Если в первом произведении монах изображен взирающим на бесконечный простор моря, стоящим на грани между светом, жизнью и черной бесконечностью небытия, то в парной работе небытие, смерть одержало верх. Монахи несут гроб к руинам готической церкви на похоронную службу. Мрачное впечатление производит кладбище, силуэты старых дубов создают ощущение, что это живые существа, которые простирают руки к небу. Художник мастерски выстраивает перспективу. Особое мистическое звучание полотну придает лунный свет. Фридрих виртуозно владеет искусством композиции, он намеренно и революционно для своего времени прост, аскетичен. Произведение фактически делится на две части: черный низ и более светлый верх. Это авторский стиль художника — впечатляющая, убедительная простота и глубина чувств, которая достигается с помощью композиционного лаконизма. Отличительной чертой всех работ мастера стал этот психологический символизм пейзажа и колорита.
Каспар Давид Фридрих получил широкую известность благодаря пейзажам, которые полны такой ясно читаемой атмосферы и настроением, что по праву считаются аллегорическими работами. Излюбленным мотивом живописца стало изображение скал, готических замков, старых деревьев, лунного света, моря, силуэтов людей, особенно повернувшихся спиной к зрителю. Он пишет их так, что зритель будто смотрит на открывшийся пейзаж глазами персонажа.
Эта работа была написана в пару ко второй картине с названием «Одинокое дерево», представленной в музее. В рассматриваемой работе видна характерная черта композиции Фридриха — море словно затягивает зрителя вглубь картины. На ней изображены две женщины и мужчина, которые в задумчивости напряженно смотрят вдаль. Трудно понять, какова цель их пребывания на камнях, однако каждый ощущает меланхолическую атмосферу ожидания. Мастер использует один из своих самых любимых мотивов — отражение света в водной глади. Поверхность моря начинает играть бликами, небо и вода в лунном свете становятся одной стихией. Так же, как и в других пейзажах живописца, особой выразительной силой в этой работе обладают силуэты людей, выделяющиеся в мерцающем свете. Художник использует богатую палитру оттенков: от золотого до светло-желтого, противопоставляя им фиолетовый и синий. Этот пейзаж, как и многие морские работы мастера, отмечены особым чувством величественности пространства и единства всей вселенной. Парусные лодки на втором плане символизируют призрачность надежды, которая манит, но быстро исчезает при лунном свете. Подобная аллегория — классика романтической поэзии и живописи. Существует еще несколько картин с таким же названием и сюжетом, отличающихся только расположением и количеством персонажей, одна из них хранится в санкт-петербургском Государственном Эрмитаже.
Одним из излюбленных художественных приемов Каспара Давида Фридриха являлось написание диптихов — пары картин, которые по каким-то характеристикам подходят друг другу, дополняют или развивают сюжет.
Представленная работа была создана и выставлена вместе с пейзажем «Восход луны над морем», они одинакового размера. Художник с помощью разных сюжетов показывает фактически одно настроение, развивает волнующую его идею — человеческого одиночества и ожидания счастья, неистребимой надежды на лучшее. По общему мнению деятелей романтизма, эта надежда приносит лишь мучения, она манит в юные годы, чтобы потом опустошить человека. На предыдущей картине группа людей всматривалась в погруженное в лунный свет море, наблюдала за лодками, герои вглядывались в не родную им стихию. На парной работе зритель видит своеобразное продолжение истории, концептуальный ответ мастера.
На представленном полотне другой контраст, такой же емкий. Одинокое дерево стоит на фоне холмистого пейзажа. Судя по следам дыма от очагов, долина явно населена людьми. Дерево силуэтно выделяется, оно как бы смотрит на раскинувшийся пейзаж. Художник разрабатывает метафору тоски по родине, дому. В поэзии романтиков герои всегда мятежны, они ищут приключений и счастья в неведомых далях, но всегда понимают тщетность поисков и трагедию оставления родины. Помимо точно и всесторонне разработанной аллегорической программы и символики, в работе заслуживает внимание сугубо профессиональное мастерство Фридриха. Он пишет идеальный пейзаж, мастерски варьирует синие оттенки в изображении рельефа гор и богатой фактурности неба.
Пейзажи художника совершенны в пространственном плане, они идеально, очень крепко построены. Этим достигается особый эффект от произведений Фридриха. По настроению их сюжеты трагичны, драматичны, экспрессивны и отчетливо эмоциональны, при этом композиции очень строги, математически расчитанны. Такой геометрической упорядоченностью творчество романтиков первой половины XIX века отличается от искусства реалистов второй половины века, у которых экспрессивности сюжета соответствовала драматическая нервность композиции.
