Становление - [42]

Император, задумчиво покачивая сына, кивнул.

— Да, я думаю, за тем, что произойдет на Юге стоят наши аристократы.

— Ничего удивительного.

Проведя пальцем по ошейнику, уже ставшим привычным за прошедшие годы, Тифар уселся на подоконник. Если бы события, в результате которых на него нацепили это "украшение" пошли другим путем, возможно он и сам бы имел отношение к тому, что вот-вот разорвет спокойствие Империи.

Постучав пальцем по стеклу, Тифар спросил:

— Де Мор предполагает, когда это все должно произойти?

— Только примерно, к сожалению. Именно поэтому мы хотим, чтобы какое-то время ты находился там, отложив другие дела.

— Я бы подождал того момента, когда внимание "сильных мира сего" будет сосредоточенно на чем-то другом.

— Например?

— Война… Если начать действовать в то время, как Империя обороняется от нападения из вне, можно сделать очень и очень многое.

Лазар кивнул и ответил:

— Не намечается.

Подумав еще какое-то время, Тифар продолжил:

— Празднование по случаю прибавления в Императорской семье?

— Это продлится всего один день, к тому же, не тот случай. Для того, чтобы осуществить задуманное, им надо будет избавиться от тех, кто может оказать сопротивление. А именно — от воинов Ааш'э'Сэй.

Бывший советник кивнул и, посмотрев в глаза Императора, задумчиво протянул:

— А в каких случаях все Ааш'э'Сэй должны присутствовать в столице?

Слегка склонив голову набок и проведя пальцем по пухлой щечке младенца, серьезно смотрящего на него, Лазар ответил:

— Коронация или же посвящение наследника Богам.

— Раз коронацию они пропустили…

Император вздохнул и кивнул головой.

Де Мор тоже высказывался по-поводу того, что несогласные с новой политикой могут выбрать именно этот день, только вот… Ааш'э'Сэй чтят своих Богов, кем надо быть, чтобы наплевать на священное таинство и в день, когда все будут возносить благодарственные молитвы, осуществить нападение? С древнейших времен те, кто нападал на соседей в день посвящения младенца Богам нещадно карали. Потому что для Ааш'э'Сэй этот день свят. Дабы показать Светлым насколько они благодарны за то, что род будет продолжаться, Ааш'э'Сэй откладывали оружие и забывали распри. В такие дни враги становились друзьями, пусть только до того момента, когда солнце скроется за горизонтом.

Обычай этот чтили даже тогда, когда Ааш'э'Сэй были отдельными кланами — если в одном из них рождался младенец в день его посвящения все старейшины прибывали с дарами и без охраны. Нападение на соседа в этот день было грехом, а ссоры забывались до того момента, пока старейшины не отбудут. Перемирие, длившееся всего один день — вот что означало посвящение младенца Богам. И это в военное время, сейчас же…

От печальных мыслей Лазара отвлек писк. Удивленно посмотрев на Айя, который до этого момента всегда молча взирал на происходящее вокруг, Лазар улыбнулся. А он-то, грешным делом подумал, что сын так и будет немого изображать. Писк, вызвавший улыбку, перешел в протяжное хныканье, что вызвало еще более широкую улыбку на лице Императора.

Да что там улыбку, Лазара, буквально, распирало от гордости. Потому что хныканье почти сразу перешло в рев, от которого заложило уши. Гордо приподняв Айя, Лазар сказал, посмотрев на Тифара:

— Смотри какие у него легкие, сразу видно — будет сильным воином.

Тифар, по ушам которого больно бил младенческий плач, сказал:

— Хорошо конечно, но по-моему, когда дети плачут, их надо успокаивать.

Император, продолжая гордо лыбиться, кивнул.

— Угу… А как?

Удрученно хлопнув себя по лбу, Тифар подошел к другу и, положив тому руку на плечо, спросил:

— А я откуда знаю?

В этот момент Лазара скрутило так, словно ему кто-то нанес неожиданный удар в солнечное сплетение — глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, лицо приобрело нездоровый оттенок и, как показалось Тифару, Император с трудом сдерживал позыв к рвоте. Ай, нахмурив бровки еще больше, замолчал и блаженно прикрыл глазки, даже улыбнулся, вроде бы… Тут-то Тифар и понял причину, по которой беднягу Лазара скорчило так, что и врагу не пожелаешь — чуткого носа, привыкшего вдыхать аромат лучших благовоний и масел, достигла нестерпимая вонь…

Закрыв лицо ладонью, бывший советник отшатнулся и попятился к окну. Слезы, сами по себе выступившие на глазах, покатились по щекам. С трудом заставляя себя не дышать, Тифар сглотнул.

Кто бы раньше ему сказал, что дети на такое способны…

Лазар резко протянул руку и схватил Тифара за рукав. Подняв глаза, полные ужаса, на друга детства, Император сказал:

— Не бросай меня…

Обнадеживающе похлопав Лазара по плечу, Тифар покачал головой. В конце концов, кто тут с болванчиками нянчился, а?

В этот момент дверь в библиотеку открылась и на пороге застыл Дэмиен де Мор. Обведя хмурым взглядом комнату, он сказал:

— В чем дело?

Лазар сипло прошептал:

— Ребенок…

Втянув носом стоящий в помещении смрад, де Мор кивнул и торжественно ответил:

— Ясно, зайду в другой раз.

С невыразимой тоской глядя на захлопнувшуюся за Дэмиеном дверь, Лазар, словно бы на последнем издыхании, сказал, обращаясь к Тифару:

— Окно… Открой, пока мы не погибли в муках.

Бывший советник, которому жизнь была все еще дорога, уже сделал все возможное, дабы в помещение, как можно быстрее, попал относительно свежий воздух столицы.