Становление Гитлера. Сотворение нациста - [88]

Повторяющейся темой речей Гитлера в 1920 году было то, что Германия будет способна снова жить под «солнцем свободы» только если будут усилены национальная солидарность и вера в собственные возможности. Далее, это золотое будущее может быть достигнуто, только если будет побеждён баварский сепаратизм, установлено бесклассовое государство рабочих, отменены условия мира по Версальскому договору и уничтожены крупный финансовый капитал и «процентное рабство». Гитлер снова и снова будет возвращаться к одной и той же теме: необходимости для Германии извлечь уроки из мощи Британии и Америки. Ненависть Гитлера к англо-американскому миру была неотъемлемой частью его политизации и радикализации в Мюнхене после Версальского договора. Это было чувство, которое хорошо отыгрывалось на его слушателях, поскольку оно широко разделялось среди других ультраправых групп в Мюнхене. Например, оратор от Немецкой Народной Федерации Защиты и Сопротивления (German Völkisch Protection and Defiance Federation) гневно говорил на мероприятии 7 января 1920 года — на котором также был Гитлер в качестве приглашённого оратора — о «громадных еврейских банках и миллиардерах, таких как Морган (Америка) и Ротшильд (Англия), которые образовали секретное общество». Оратор заявил, что «завещание Моргана ясно показывает его убеждение в том, что Германия должна быть уничтожена, чтобы Америка оставалась конкурентоспособной».

* * *

Как результат растущей популярности и известности Гитлера, NSDAP начала привлекать внимание за пределами Мюнхена — возникла ситуация, которую он пытался использовать. В 1920 году он выступал общим числом одиннадцать раз в местах за пределами городских границ, но всё же внутри орбиты Мюнхена, в попытке усилить заметность партии в регионе и способствовать установлению отделений партии за пределами столицы Баварии. Делая это, Гитлер, по сути, стал разъездным «агентом по продажам» для партии.

Первое отделение NSDAP за пределами Мюнхена было основано в близлежащем Розенхайме. 18 апреля 1920 года Теодор Лаубок, местный старший служащий национальной железнодорожной компании, Reichsbahn, основал местное отделение NSDAP, включавшее изначально четырнадцать членов. Как было и в случае с исходной ячейкой DAP в Мюнхене, железнодорожники доминировали в партии в Розенхайме. Гитлер и Лаубок сразу же поладили друг с другом. Гитлер теперь часто приезжал в Розенхайм, чтобы навестить Лаубока, его жену Дору и их сыновей, или же Лаубоки приезжали в Мюнхен и встречались с Гитлером в одном из пивных залов города. Из своих поездок Гитлер посылал им открытки.

Единственный раз, когда Гитлер выступал вдали от дома в первой половине 1920 года, это когда он был приглашённым оратором на митинге Немецкой Народной Федерации Защиты и Сопротивления (German Völkisch Protection and Defiance Federation) в Штутгарте 7 мая. Однако во второй половине 1920 года он начал регулярно обращаться к слушателям за пределами Южной Баварии. Например, он пересёк южную границу Германии из-за национальной выборной кампании в Австрии. Во время этой поездки, которая длилась с 29 сентября по 9 октября, Гитлер произнес общим числом четыре речи по следам кампании. В электоральном смысле поездка в страну его рождения была полным провалом: только 24 015 человек во всей Австрии голосовали за национал-социалистов. Во время поездки и в течение последующих визитов в Австрию в следующие годы Гитлер сблизился с вождём австрийских национал-социалистов Вальтером Риэлем. Хотя Риэль впоследствии заявлял, что сыграл роль Иоанна Крестителя для мессии Гитлера, трудно видеть, как он мог бы осуществлять какое-либо существенное влияние на Гитлера во время коротких и редких поездок того в Австрию.

Заключительная часть ораторского тура Гитлера в Австрию привела его в Вену, город, который он будет ненавидеть до конца своей жизни как место его величайших унижений. Находясь там, он решил, что может также воспользоваться случаем для посещения человека, которого он не видел много лет. Он пришёл к маленькой квартире и позвонил.

Когда обитательница квартиры, двадцатичетырёхлетняя незамужняя женщина с черными стянутыми в узел волосами, работавшая клерком в публичной страховой компании, открыла дверь, она не сразу узнала стоявшего перед ней человека. Она не видела его в течение долгих двенадцати лет, с тех пор как её мать умерла от рака груди, когда она была ещё ребёнком. Так что ей потребовалось какое-то время, чтобы понять, что незнакомец у её двери — это её брат Адольф. «Я была настолько удивлена, что просто стояла и смотрела на него», — будет позже вспоминать Паула Гитлер об этом моменте.

Так же, как и для её брата, формирование личных взаимоотношений с другими людьми не было лёгким для Паулы. Брат и сестра схожим образом провели много лет как одиночки. Однако в отличие от Адольфа она старалась поддерживать с ним контакт. Раньше, в 1910 и в 1911 годах, она писала ему в Вену несколько раз, но никогда не получала ответа. К 1920 году Паула даже не знала, жив ли он ещё. Так что при его неожиданном возвращении у неё были смешанные эмоции. «Я сказала ему, что мне было бы легче, если бы у меня был брат», — вспоминала она позже об этой встрече. Однако Гитлер сумел очаровать свою маленькую сестру, говоря ей: «Но у меня самого ничего не было. Как я мог бы помогать тебе?» И затем повёл её по торговым местам Вены, покупая ей новое облачение. В конце концов, её чувства были отметены в сторону в видах перспективы не быть больше одинокой старой девой: «Мой брат был почти подарком небес. Я привыкла быть совсем одной в мире». Во время своего визита в Вену Гитлер также встретился со своей сводной сестрой Ангелой, которая в то время была управляющей кафетерия еврейского студенческого сообщества в Венском университете.