Станция Финистер - [3]

Филипп приветствовал его коротким взглядом и кивком; они виделись утром, и тогда Филипп обещал закончить работу над листком, что прибыл на катере с еженедельной почтой из Уэйпы. Горючее из цистерн катера уже перекачали в ёмкости на берегу, продукты разгружены, а листок всё ещё оставался проблемой — возможно, самой сложной проблемой, с которой жители станции столкнулись за последние годы.

— Какие результаты?

— Бумага ветхая, но химикатами для искусственного старения её не обрабатывали, — доложил Филипп. — Состав чернил соответствует технологии третьей четверти девятнадцатого века. Анализ почерков подтверждает: писали Моро и Монтгомери. Иными словами, это подлинник.

— Значит, молодой Прендик дозрел и понял, чем обладает. Но ведь кто-то подсказал ему, где нас найти, а?..

Филипп оттолкнулся ногой и отъехал в кресле на роликах от стола с нагромождением лабораторной техники. На плоском мониторе замерло изображение: в свете полной луны изжелта-серый солончак, поросший серебристыми волокнами и кое-где залитый застывшими тёмно-коричневыми потоками; так при большом увеличении выглядел лист из журнала Моро. Изменчивые цветные картины на экране Филипп мог наблюдать долгими часами без устали и тошнотворной рези в глазах; его глаза отличались от глаз всех операторов на планете одной маленькой, но очень существенной деталью. Впрочем, и глаза Франсуа тоже.

— Это мог сделать тот, кто проследил перемещения S, начиная с тысяча девятьсот тридцать первого года. S не скрывал, что уезжает на Таэнгу. Следующий этап — переезд в Квинсленд — тоже нетрудно отследить по документам, было бы желание и время. К тому же, в сорок девятом об этом сообщала пресса. Скорее всего, поисками занималось какое-нибудь частное лицо — некий любознательный корыстный человечек. Но никак не государственные службы. Аргентина — не та страна, чтобы заботиться о приоритете в фундаментальных исследованиях. Соединённое Королевство нажало бы на Канберру, и нам бы устроили обыск под видом ревизии. А Штаты высадили бы ночью с субмарины десант в чёрных масках.

— Да, пожалуй… — Франсуа в задумчивости подошёл к окну. — То, что случилось — наиболее предпочтительный вариант. Человек, изучавший следы S, близок к тому, чтобы открыть себя. Надо узнать, кто он, и взять под наблюдение…

На площадке мальчик и две девочки играли с большой кудлатой собакой. На вид детям было лет по двенадцать, но Франсуа знал, что старшей из девочек — всего семь лет с небольшим, знал потому, что это была его вторая дочь, Дезире.

Он без труда различал золотистый пушок на её загорелой коже. И она тоже, если бы захотела, смогла бы увидеть даже выражение его лица за оконным стеклом. Франсуа поднял фрамугу и позвал вполголоса:

— Дезире.

Её уши шевельнулись, ещё когда фрамуга пошла вверх. Дезире обернулась и, улыбаясь, помахала отцу рукой. Кар, с трудом угомонившись после игры, встал на задние лапы, передние положил передние девочке на плечи. Потом, разевая пасть, хрипло, отрывисто выговорил:

— Хай! Фррра, хай!

Собаки не на многое способны, речь их плохо модулирована и бедна. Если старый Прендик не наврал в своих записках, Моро тоже заставлял животных говорить, и не только говорить, но и думать — естественно, на более высоком уровне, чем им дано от природы… Что это, сказки? Вымысел лондонского денди, от неудовлетворённости и скуки викторианского бытия сперва занявшегося наукой, а затем пустившегося в путешествия? Тогда Дезире, пёс Кар, и сам Франсуа — даже не сказка, а миф. Но станция и её жители реально существуют. И существует побуревший за сто двадцать лет лист из журнала Моро. Какие открытия может скрывать весь журнал?..

Амадис, странный даже для этих мест мальчуган-метис, чьим отцом был сын таитянки и индейца-гуарани, а матерью — дочь ирландца, с лёгкостью подхватил на руки Кара, весившего добрую сотню фунтов, потом вскинул его на плечо и пошёл к морю, немного отклонившись для равновесия, но не согнувшись. Умел ли Моро создавать такие композиты, как Дезире и Амадис? Такие, которые воспринимают от родителей привитые им свойства и затем передают потомству? Мускулатура шимпанзе, всемеро превосходящая по силе человеческую, упроченные кости и связки, многократно обострённый слух, зрительное пятно на сетчатке, увеличенное в три раза…

Франсуа на мгновение представил Моро — могучего седого старика в халате и фартуке, перепачканного кровью, среди визга, воя и звериных запахов вивария на Ноубле. Отверженный официальной наукой фанатик, который преодолел барьер тканевой несовместимости. Действительно ли он пытался создать новых людей, сшивая химерических тварей: голова волка, тело оцелота, лапы обезьяны?.. Должно быть, его не устраивал род людской, и Моро решил начать всё с нуля, со зверя. Начинать же следовало с человека. S понял это, и — вот он, народ станции Финистер.

Наука всегда зарождается в крови, в грязи и, как и пациенты Моро, проходит через Дом страдания, чтобы затем стать чистым Знанием.

Амадис, Дезире и Пеладжа, хохоча, сбросили с себя лишнее и, разметая ногами брызги, устремились в воду. Полаяв, пометавшись по берегу, бросился в море и Кар. Франсуа провожал их тревожным взглядом.