Стальные Волки. Право на существование - [47]

Наконец сила, вжимающая меня в ложемент, исчезла, а через мгновение я почувствовал толчок.

– Есть касание, – сообщил пилот. – Какие будут приказания?

– Я пошел их встречать, – на ходу расстегивая ремни, ответил ему, – а ты будь готов к старту, как только я вернусь.

– Есть быть готовым к старту.

Перейдя в шлюзовой отсек челнока, я облачился в скафандр. Это заняло у меня не более трех минут, после чего я выскочил наружу и начал крутиться на месте, пытаясь увидеть людей. Данные с системы позиционирования наложились на то, что я вижу, мой виртуальный интерфейс подсветил местоположение отряда, зеленой линией указал направление, и я тут же сорвался с места. Прыжок, приземление, несколько шагов, пока по инерции меня прижимает к поверхности, и снова прыжок.

До учебной группы оказалось несколько большее расстояние, чем показывали расчеты, но уже через минуту я увидел их, когда преодолел небольшой холм. Веронику несли четыре человека, совершая затяжные шаги, остальные находились рядом и несли оружие и оборудование.

В ББС предусмотрен режим эвакуации раненого, для этого активируют специальный протокол и сервоприводы фиксируют скафандр в одном положении, а далее, используя специальные скобы, переносят человека внутри. Группа Маркиной просто выровняла скафандр в положение лежащего человека, зафиксировала и транспортирует ее как на носилках.

Приблизившись, я скорректировал отряд в направлении челнока, а сам внешне осмотрел скафандр Вероники. Метеорит прошел навылет и пробил ей правое легкое, специальная пена системы спасения, загерметизировала дыру, но монитор жизнеобеспечения скафандра, показывал обширное повреждение от гидроудара, внутреннее кровотечение и критическое состояние человека. Проверка емкостей встроенной аптечки показала, что они почти пусты, я предвидел подобную ситуацию, поэтому прихватил аптечку с собой. Подсоединив ее к внешним портам скафандра, убедился, что сопряжение устройства прошло успешно и реанимационные меры начаты. После этих процедур вывел перед собой состояние Вероники и сменил одного из невольных санитаров.

Уже через семь минут я пристегивал Веронику в шлюзовом отсеке челнока. Укладывать ее в ложемент не решился, так как боялся навредить при смене позы с лежачей на сидячую. Я так увлекся этим делом, что позабыл о ее отряде, поэтому я сразу не понял, кто ко мне обращается в канале.

– А нам что делать? – произнес один из бойцов.

Я повернулся, и системы скафандра услужливо подсветили обратившегося ко мне человека. Уже мой имплант высветил у него над головой информацию, предварительно полученную с его скафандра. Понятно, командир отряда.

– Али, челнок всех вас не вместит, тем более что он не рассчитан на ББС, в которые вы облачены. Поэтому держи координаты транспорта, который выслали за вами, бери людей и веди их ему навстречу.

– Понял. Координаты получил.

Я развернулся и уже собирался закрывать шлюз, но снова повернулся людям, так и стоявшим возле челнока, и, активировав общий канал, сказал:

– Спасибо. Благодаря вам у нее есть шанс.

И, уже закрывая люк, услышал от Али:

– На нашем месте любой бы так поступил.

«Любой не любой, – подумал я, – но на этом месте оказались именно вы, и я этого не забуду».

Сняв свой скафандр и оставшись в герметичном комбинезоне, пулей метнулся в кабину пилота и буквально перетек в ложемент.

– Гони!!!

– Есть, – ответил пилот и начал процедуру запуска.

Нам предстоял небольшой прыжок к поселению РОС, где ждут медики и уже подготовлен реанимационный блок.

* * *

Операция по спасению Вероники прошла успешно. Совершив небольшой суборбитальный перелет, уже через пятнадцать минут челнок садился на посадочной площадке, рядом с входом в поселение РОС, где уже ждала бригада реанимации. Веронику вытащили из ББС прямо в шлюзовом отсеке и погрузили в медицинскую капсулу. Как оказалось, одно легкое просто превратилось в фарш, и только благодаря встроенной в ББС медицинской аптечке удалось сохранить ей жизнь и доставить в медблок. Медики с помощью робота-хирурга провели срочную операцию и удалили все поврежденные ткани, а далее был запущен процесс регенерации. Так, под наблюдением врачей Вероника пролежала в медикаментозном сне, около месяца, а я периодически навещал ее, подолгу наблюдая, как она спит. Говорят, что в лице спящего человека можно увидеть настоящую его сущность, и скажу честно, мне нравилось то, что я видел. Всматриваясь в ее лицо, я думал о том, что чуть не потерял дорогого мне человека, хоть она об этом и не знает.

Когда процедура регенерации была завершена, ее вывели из медикаментозного сна, и я прекратил наведываться, полагая, что она не поймет или просто испугается, – начальство все же. Хотя до этих событий замечал ее заинтересованные взгляды, но убеждал себя, что мне это кажется.

Через неделю после выписки Вероники из клиники я находился в своих апартаментах. Рабочий день был окончен, и я хотел навестить свое виртуальное горное озеро, чтобы часок-другой половить рыбу. Но не успел погрузиться в умиротворяющую атмосферу, как услышал звуковой сигнал, оповещающий, что кто-то стоит за дверью, – пришлось идти и открывать. Какое же у меня было изумление, когда на пороге я увидел ее.