Стальной шквал - [61]

— Краска залила щеки Кауппинена. Он продвигается, не спрашивая нас. Ребята вели себя мужественно, каждый на своем месте. А сейчас они выбились из сил.

Он направился к дому, но потом, обернувшись, тихо сказал:

— Вы были в Германии. Неужели и там не хватало дисциплины, что приходилось отступать?

И, не дожидаясь ответа, пошел в дом. Он был глубоко оскорблен за товарищей. И с этой минуты возненавидел Саарела. «Как будто сам не финн, а сверхчеловек какой-то!»

В доме раздраженно переругивались. Хейно был зол, как раскаленные щипцы.

— Проклятый немец, теперь вот удрал сюда! Уж оставался бы там со своим Гитлером!

Да не немец он, — отвечал Ниеминен. — Их ведь немало в свое время уехало от нас в Германию, в войска СС… А, и Кауппинен здесь! Не пошел, значит, смотреть позицию.

Кауппинен поставил оружие у двери и стал искать, где бы лечь.

— Видно, тебе он тоже не слишком понравился?

— Ну, пока еще рано судить.

Кауппинен улегся на полу, подложив шинель под голову.

— У пушки надо бы поставить часового… Ну да небось никто ее не украдет.

Младший сержант Саарела вошел в избу, но все, как по уговору, сделали вид, будто крепко спят. Саарела постоял немного на пороге, потом стиснул зубы и, грохнув дверью, вышел.

По дороге, рокоча и лязгая, мчался тягач-транспортер с пушкой на прицепе, Саарела замахал руками, и тягач остановился. Из люка выглянул Койвисто, сидевший рядом с водителем.

— Это вы, Саарела? Суокас мне говорил о вас, — сказал он, вылезая из машины и протягивая руку. Саарела по привычке вскинул было правую руку для гитлеровского приветствия, но, тут же спохватившись, пожал протянутую руку фельдфебеля.

— Саарела, так точно. А вы, наверно, Койвисто. Капитан говорил. Оттягиваем силы?

— Да уж. Второе орудие, вижу, уже здесь…

— Приехали, — криво ухмыльнулся Саарела. — И прямым ходом спать, хотя я приказал прежде вырыть позиции. Даже часового не выставили.

Фельдфебель как будто ничего особенного в этом не нашел.

— Да, ребятам крепко досталось. Пускай поспят. А утром надо поднажать.

Он обратился к своим солдатам:

— Устраивайтесь на ночлег. Поищите место в домах. Утром поедем на позицию.

У Саарела задергалась щека, и он повернулся, чтобы уйти. Он ждал, что фельдфебель окликнет его, скажет что-нибудь лестное насчет железного креста. Но ничего подобного не произошло. Младший сержант в сердцах выругался.

Утром солдаты проснулись поздно и принялись варить на кострах кофе-суррогат. Прибежал Саарела. Он всю ночь проторчал на позиции, планировал, где что будет.

— Пейте же скорее! — закричал он. — И за работу!

Фельдфебель умывался у колодца. Тут он подошел и тихо сказал младшему сержанту:

— Зайдите в избу, дело есть.

В избе он долго примеривался, как начать.

— Видите ли, положение сейчас сложное. Позади тяжелые бои. Но самое трудное впереди. К личному составу надо относиться с уважением. Мелочная дерготня может только повредить. Я говорю это потому, что вы, очевидно, привыкли к другим людям и к другой армии. Кстати, это приказ сверху. Хотя, по моему личному мнению, он пришел слишком поздно. Вопросы есть?

Саарела побагровел.

— Есть. Я хочу спросить, как мы будем воевать, если командира не уважают и приказы его не выполняют?

Фельдфебель смотрел куда-то, мимо младшего сержанта.

— Люди, безусловно, будут выполнять разумные приказы, если командир делом завоюет их уважение. Можете идти!

Когда Саарела ушел, Койвисто еще долго смотрел на закрывшуюся дверь, и лицо его было озабоченным и тревожным. «Этот человек еще столкнется с трудностями и нам доставит немало хлопот, — думал он. — Мне надо скорее вернуться сюда, как только мы наладим позицию первого».

Фельдфебель не ошибся. Едва только тягач с пушкой скрылся за бугром, Саарела начал командовать. Он указал, где кому рыть окопы, потом подозвал к себе Хейно:

— Вот здесь вы выкопаете окон для меня и ход сообщения к нему.

Хейно вылупил глаза.

— Мне и со своим окопом работы хватит. Копай сам, не надорвешься!

И он побежал рыть свой ровик. Саарела еще вчера вечером так его разозлил, что теперь Хейно не стал бы стараться для младшего сержанта даже под страхом смерти.

Саарела несколько секунд стоял как каменный столб. Потом он закричал, с трудом сдерживая ярость:

— Я вам приказываю! Поторопитесь исполнять! Или… Хейно заметил, что рука младшего сержанта потянулась к кобуре. Он схватил винтовку и щелкнул затвором. Кауппинен бросился между ними, крикнув младшему сержанту:

— Уходите сейчас же! Мы все сделаем, и позиция будет готова, только уходите!

Винтовка тряслась в руках Хейно, весь он дрожал от негодования. Ведь в учебном центре его считали человеком сугубо мирным, всегда избегавшим насилия. А теперь он был готов убить человека. Хейккиля тоже — бросился к нему и вырвал винтовку.

— Не смей из-за этакого дерьма себя губить! Погоди, вот как сосед попрет, тогда посмотрим.

Услышав это, Саарела позеленел от гнева.

— Вы слышали? Это бунт! Грозятся убить!

Он, видимо, совсем потерял самообладание и, расстегнув кобуру, выхватил пистолет. Ниеминен подскочил к нему и ударил, но промахнулся, потому что Кауппинен успел оттолкнуть его руку. И в этот момент Нюрхинен уткнул свой автомат в живот младшего сержанта.