«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [128]

.

Этот хвалебный гимн является весьма интересной иллюстрацией того, как не только способность к познанию, но и обычный человеческий разум подрывается и деформируется доктринизацией, которой в течение долгого времени было подвержено мышление членов коммунистических партий из-за культа личности, в результате чего такие абсолютно необоснованные суждения могли высказываться даже добросовестно[271].

Но отнюдь не все читатели присоединились к мнению о простоте и ясности языка и о понятности. Уже на большом совещании Политбюро ЦК ВКП(б) с пропагандистами по случаю издания «Краткого курса» в октябре 1938 года многие высказывали критические замечания о том, что они не понимают второго раздела четвёртой главы. Изложение основных идей происходит односторонне в настолько упрощённом виде, что читатель в конце не становится более образованным, так как он получает лишь совершенно поверхностное представление о марксистском мировоззрении, которое однако якобы чрезвычайно важно для политики. Многие из использованных основных понятий не имеют ни ясных определений, ни единообразного использования, а схематические упрощения неизбежно ведут к совершенно поверхностному полузнанию, не имеющему никакой практической пользы, зато способному вызвать у многих работников необоснованное чувство превосходства.

Сталин подразделил воззрения диалектического материализма на четыре основные черты диалектики, в то время как материализм у него имел три основных черты. Что такое философская основная черта, осталось при этом без объяснения, так как диалектические законы и связанные с ними категории, конечно, нельзя понимать как основные черты. Вместе с тем в этой схеме диалектика считается только методом, в то время как материализм представляется теорией, что является очень грубым упрощением, так как материалистическая диалектика — не только метод, но и общая теория познания, а многие аспекты материализма имеют также методическую важность. Сталин просто противопоставляет диалектику «метафизике», что должно быть непонятно для философски необразованного читателя, во-первых, потому что метафизика не существует как «антидиалектика», а во-вторых, потому что он не мог быть знакомым с настоящей философской метафизикой в смысле «Первой философии» Аристотеля, из которой возможно — с большими оговорками — вывести недиалектический способ мышления.

Это схематическое подразделение, или, точнее, втискивание марксистской философии в четыре основные черты диалектики и в три основных черты материализма стало обязательной структурой диалектического материализма, которой должны были придерживаться все авторы. Учебники и изложения марксистской философии, построенные на совершенно других принципах, изданные в 1920-х годах, которых было несколько, и которые к тому же были весьма интересными, были выведены из обращения, и их больше нельзя было найти. Это привело, естественно, к скучнейшей монотонности преподавания философии в университетах и вузах, которое иногда превращалось просто в зазубривание сталинских основных черт.

Объяснение основных черт происходит всегда с точки зрения политических нужд, так как необходимо вывести ведущие принципы и лозунги, которые можно применять на практике. Например, одна из основных черт объясняется так:

«Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается»[272].

Политическое использование этого «философского положения» состоит в убеждении, что буржуазия хоть ещё и выглядит крепкой и сильной, но в реальности уже умирает, в то время как рабочий класс развивается и потому представляет новое и неизбежно победит, так как он неодолим. А политический лозунг, который из этого можно вывести, гласит:

«Значит, чтобы не ошибиться в политике, надо быть революционером, а не реформистом»[273].

Этого достаточно в качестве примера для объяснения, что таким образом, несомненно, нельзя понять диалектику и изучить диалектическое мышление. Такими банальными изречениями, которые могли бы исходить из уст Далай-ламы, не достигают знаний, а лишь дискредитируют марксистскую философию.

Материализм там объясняется в противопоставлении с идеализмом, причём оба основных течения философии преподносятся как заранее данные, без малейшего упоминания исторических и общественных условий, которые привели к столь противоположным мировоззрениям. При этом идеализм в своём кратком изложении показан как настолько абсурдное воззрение, что не один читатель, наверное, спрашивал себя, как философы могли прийти к таким бессмысленным идеям, как «мировой дух» или «вечная идея», потому что тот факт, что мир материален, каждый человек ведь постоянно испытывает в практической жизни и в труде, так же как испытывает и то, что нельзя смешивать мышление и сознание с материальным миром и его вещами.

То, что идеализм считает, кроме того, что мир непознаваем, конечно, такая же глупость, потому что если бы так было, люди не могли бы строить и использовать ни дома, ни автомобили, ни корабли, ни самолёты. Зачем долго думать и спорить об этих очевидных вещах, и какую пользу это может иметь для политической работы, в самом деле непонятно. Вполне можно предположить, что многих из пропагандистов, которые теперь должны были работать с помощью этого текста, мучили такие сомнения. Сталин, однако, не затронул этот вопрос на большом совещании о работе пропагандистов на основе «Краткого курса».